"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора Около черного огрызка трубы, изредка выбрасывающего в ночь быстро
гаснущие искры, снега нет и земля не заледенела. В землянке за обеденным столом, стоящим меж лежанок, устланных пихтовыми ветками, сидит Иван Каргин и что-то старательно пишет в тетрадке. Временами он подкручивает фитиль в лампе-молнии, которая то вдруг начинает стрелять огненными языками и расписываться черной копотью на собственном стекле, то затухать, казалось бы, без видимой причины. - Вань, а дневалит сегодня Григорий, - будто между прочим говорит Павел. Он сидит у железной печурки, приткнувшейся к противоположному от двери углу землянки, и изредка, чтобы не дать угаснуть огню, бросает на красные угли обрубок сучка, терпеливо ждет, пока по нему не замечутся шустрые язычки пламени, и лишь тогда прикрывает дверцу. - Ну и дневалит, так что из того? - вскипает Юрка и даже приподнимается с лежанки; ему скучно, он тешит себя надеждой, что, может, хоть Павел затеет с ним спор. - А то, что лампа без керосина обычно не горит, - поясняет Павел. Юрка ловко соскальзывает с нар к столу, осторожно приподымает лампу, чуть встряхивает и почти кричит: - Подъем, Гришуня! Все бодрствуют, поэтому никто не цыкает на Юрку. Больше того: будить Григория, когда он в чем-то виноват, дело не простое, "настоящий цирк" - как однажды заметил Федор. Вот и сейчас Григорий будто не слышит зычного голоса Юрки, даже легонько похрапывает, прикрыв голову полой шинели. Первое время, после такого же сравнительно безобидного вступления, тормошить, дергать за руки и за ноги. Но спящим он притворялся мастерски, и его, бывало, даже оставляли в покое, решив: "Черт с ним, пускай дрыхнет!" До тех пор оставляли в покое, пока однажды Федор, подпалив в костре веточку, не подошел к "спящему" Григорию и не сказал, будто спрашивая совета у товарищей: - А что, если сейчас, пока он спит, вот таким способом снять с него бороду? - Так морду же ему опалишь! - запротестовал Юрка. - Ничего ей не сделается, - вмешался Павел. - Видал, как шерсть и сукно гладят? Через сырую тряпочку горячим утюгом. И ни одна шерстинка, ни один волосок не подгорят. Вот и мы так же: Федор подпалит, а я сразу мокрой тряпкой это место приглажу. Волосищ на лице у Гришки не станет, а кожа нисколечко не пострадает. К тому же она у него дубленая. Юрка, который обычно очень медленно понимал скрытые шутки и розыгрыши, особенно если у товарищей и голоса, и лица были серьезны, еще обдумывал услышанное, а Федор уже шагнул вперед, даже чуть наклонился к Григорию. Тот сразу же шарахнулся в сторону, сказал совсем не сонным голосом: - Но, но, не балуй! С тех пор "спящему" Григорию даже самой малой пощады не было, случалось, и на дождь выносили, но неизменно заставляли "проснуться". Сегодня в эту игру вдруг вступил, сам Каргин. Он заговорил так, будто даже обрадовался: - Лампу, говорите, он не заправил? Это даже хорошо: когда Мы полицаев у амбара прикончили, я у одного из них фляжку изъял. Граммов на пятьсот. А |
|
|