"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу авторабольше десяти установок!
И все это почти на четыреста километров фронта! Конечно, эти данные еще нуждаются в проверке, уточнении, но они явно близки к истине. Так не рано ли, отец, ты вынес свой приговор? А вот сокровенные мысли доверил бумаге - страшная ошибка: у гестапо много добровольных помощников. Мысль о том, что содержание письма уже известно гестапо, и волновала фон Зигеля. Он даже подумывал, а не предпринять ли ему контрманевр, который обеспечил бы его личную карьеру, когда в кабинет вошел Василий Иванович - Опанас Шапочник. Вошел решительно и четко изложил просьбу. Это понравилось фон Зигелю, и он не выгнал его, как намеревался сначала, лишь спросил предельно сухо: - Ваш начальник - господин Свитальский. Почему вы пришли ко мне? - Виноват. Приказание отдано лично вами, и я считал... - Ваше дело - считать жидов, комиссаров... - Никак нет, этих считать не намерен, - осмелился Василий Иванович перебить коменданта, почувствовав, что именно сейчас можно выиграть многое. - Их буду уничтожать! Подобие улыбки скользнуло по хмурому и надменному лицу коменданта, но он спросил по-прежнему холодно, официально: - Есть еще что? - Я провел в деревне разъяснительную работу. И Афанасий Кругляков просит зачислить его в полицию, клянется насмерть стоять за новый порядок. Четкий шаг к столу, и заявление Афони ложится перед фон Зигелем. Тот, словно боясь запачкаться, берет его за уголок, пододвигает к себе, - Кто есть он? - Вполне надежная личность: отец из раскулаченных. Так сказать, свои личные счеты с Советами. Фон Зигель неслышно барабанит пальцами по столу, в упор смотрит на Василия Ивановича и молчит. Преданным слугой замер Василий Иванович, напрягся, чтобы не моргнуть под тяжелым взглядом коменданта, а у самого дрожит каждая жилочка: "Какую еще пакость замышляешь?" А комендант доволен и тянет время лишь для того, чтобы слуга проникся большим уважением к тому решению, которое будет сейчас принято. Наконец фон Зигель отбрасывает заявление Афони на край стола и говорит: - В полицию ему рано. Держать в поле зрения, изучать... Что есть еще? - Сначала одна гражданка, а потом и другие высказали мысль, что я как старший полицейский обязан не только охранять новый порядок, но и всячески ратовать за него. Как говорят у советских, я должен стать агитатором за него. "Ты, кажется, умнее, чем я думал", - мелькает у фон Зигеля, а говорит он только одно слово: - Слушаю. - Я согласен с этими гражданами, каждый полицейский должен быть агитатором. - Собрания? Митинги? - Лучшая агитация - победные сводки вермахта. Вот и зачитывать их народу. Ежели даже два человека соберется - читать. Комендант в этом предложении не усматривает ничего затаенного, не |
|
|