"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

расстанутся молча; самое большее - Каргин прикажет явиться туда-то и
тогда-то. Но Каргин присел на пенек, подождал, пока остальные не
сгруппировались вокруг него, и сказал:
- Сейчас разберем операцию... Как положено, слово младшему. Давай,
Григорий.
- И чего ты, Иван, за меня все время цепляешься? Всегда Гришкой первым
любую дырку затыкаешь?
- Для первого раза, за пререкания, лишаю слова... Начинай, Юрка.
Тот как-то сразу взбодрился, посуровел и довольно бодро выпалил:
- Так вот, значит...
Выпалил и запнулся, потом вовсе неожиданно спросил:
- О чем говорить-то надо?
- Разъясняю: разбор операции - учеба общая. Чтобы знать, что ладно, а
где промашку допустили. Понятно?
- С этого и начинал бы! - оживился Григорий.
- Тебе я слова не давал, - осадил Каргин.
- Лично я считаю, - все нормально, как положено, - затараторил Юрка. -
Одно плохо: вот видим мы, что машина идет. Может, она немцев полная?
Предупредить бы своих, а как, ежели сигналов не обговорили? Факт это или не
факт? Факт, честное слово, факт!
Это было только начало критики, а дальше Юрка, Павел и Федор такого
наговорили, будто не победу сегодня одержали, а лишь чудом от верной смерти
ускользнули: и о сигналах не условились; и патронов всего лишь на двух
гитлеровцев израсходовали столько, что отделению на день боя хватило бы; и
взрывчатку профукали, хотя одну машину запросто и без этого уничтожить
могли.
А то, что бензин из машины и масло из бочек на мосточек вылили, -
хорошо: не только машину и груз, но и мосточек уничтожили. А если мост
сгорел до самого низа свай, как немцы докопаются до причины случившегося?
Стрельбу автоматную слышали? Так ведь то ихние, немецкие автоматы строчили!
Может, шофер против внезапного пожара подмогу вызывал?
- Мы с комиссаром выводы сделаем, - заверил Каргин, помолчал немного,
словно думал, говорить еще о чем-то или не надо. Наконец вздохнул,
решившись, и продолжал строже, официальнее, чем начал: - Как боец Федор
Сазонов себя в инциденте вел - претензий не имею. Расчетливо, по-солдатски
он действовал... А потом, когда к машине подбежали, зачем шофера убил? Он
ведь руки поднял?
- Фашист он, - ответил Федор.
- Он же руки поднял, сдавался, - повторил Каргин.
- А я, может, не видел его рук?
- Врешь, - по-прежнему спокойно сказал Каргин. - А какова одна из
основных заповедей красноармейца? Какова? "Ежели враг не сдается, мы его
уничтожаем". А ежели сдается, мы к нему относимся, как... Как та самая
конференция постановила.
- Не для фашистов те законы!
В голосе Федора боль и злость. Безграничные, бездонные.
Василий Иванович ловит себя на том, что согласен с ним. Как человек,
узнавший фашистов, согласен. И вот готовы "ножницы": как человек он
полностью согласен с обвиняемым, а как коммунист и комиссар, по долгу своего
служебного положения, обязан поддержать Каргина. И не потому, что нужно