"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу авторарасстанутся молча; самое большее - Каргин прикажет явиться туда-то и
тогда-то. Но Каргин присел на пенек, подождал, пока остальные не сгруппировались вокруг него, и сказал: - Сейчас разберем операцию... Как положено, слово младшему. Давай, Григорий. - И чего ты, Иван, за меня все время цепляешься? Всегда Гришкой первым любую дырку затыкаешь? - Для первого раза, за пререкания, лишаю слова... Начинай, Юрка. Тот как-то сразу взбодрился, посуровел и довольно бодро выпалил: - Так вот, значит... Выпалил и запнулся, потом вовсе неожиданно спросил: - О чем говорить-то надо? - Разъясняю: разбор операции - учеба общая. Чтобы знать, что ладно, а где промашку допустили. Понятно? - С этого и начинал бы! - оживился Григорий. - Тебе я слова не давал, - осадил Каргин. - Лично я считаю, - все нормально, как положено, - затараторил Юрка. - Одно плохо: вот видим мы, что машина идет. Может, она немцев полная? Предупредить бы своих, а как, ежели сигналов не обговорили? Факт это или не факт? Факт, честное слово, факт! Это было только начало критики, а дальше Юрка, Павел и Федор такого наговорили, будто не победу сегодня одержали, а лишь чудом от верной смерти ускользнули: и о сигналах не условились; и патронов всего лишь на двух гитлеровцев израсходовали столько, что отделению на день боя хватило бы; и взрывчатку профукали, хотя одну машину запросто и без этого уничтожить А то, что бензин из машины и масло из бочек на мосточек вылили, - хорошо: не только машину и груз, но и мосточек уничтожили. А если мост сгорел до самого низа свай, как немцы докопаются до причины случившегося? Стрельбу автоматную слышали? Так ведь то ихние, немецкие автоматы строчили! Может, шофер против внезапного пожара подмогу вызывал? - Мы с комиссаром выводы сделаем, - заверил Каргин, помолчал немного, словно думал, говорить еще о чем-то или не надо. Наконец вздохнул, решившись, и продолжал строже, официальнее, чем начал: - Как боец Федор Сазонов себя в инциденте вел - претензий не имею. Расчетливо, по-солдатски он действовал... А потом, когда к машине подбежали, зачем шофера убил? Он ведь руки поднял? - Фашист он, - ответил Федор. - Он же руки поднял, сдавался, - повторил Каргин. - А я, может, не видел его рук? - Врешь, - по-прежнему спокойно сказал Каргин. - А какова одна из основных заповедей красноармейца? Какова? "Ежели враг не сдается, мы его уничтожаем". А ежели сдается, мы к нему относимся, как... Как та самая конференция постановила. - Не для фашистов те законы! В голосе Федора боль и злость. Безграничные, бездонные. Василий Иванович ловит себя на том, что согласен с ним. Как человек, узнавший фашистов, согласен. И вот готовы "ножницы": как человек он полностью согласен с обвиняемым, а как коммунист и комиссар, по долгу своего служебного положения, обязан поддержать Каргина. И не потому, что нужно |
|
|