"Александр Сегень. Общество сознания Ч" - читать интересную книгу авторане хватало. Хотя какая мне разница!" Впрочем, девушка была красивая,
черноволосая, черноглазая, живая, и она ему нравилась тем больше, чем влюбленнее на него смотрела. И он не прочь был слегка увлечься, по своему обыкновению, не выплескиваясь из русла супружеской верности. - Вообще-то это я только в последние два года располнел, - заметил он. - Буржуазы проклятые раскормили. - Как буржуазы?! - аж подпрыгнула на стуле девушка. - Разве вы не противник? - Противник, матушка, противник, - иронично нахмурился Белокуров, силясь припомнить, как ее зовут. Девушку привел известный тележурналист, он назвал ее имя, попросил не обижать, а сам через пять минут откланялся и сбежал. - Ненавижу этих ракалий, но что делать - семью кормить надо. Вот, друзей угостить изредка - тоже люблю. Да вы не бойтесь, я Родиной не торгую. Просто преподаю курс всемирной истории в одном богатеньком колледже. Последнее слово он исковеркал убийственной интонацией. - И хорошо платят? - Очень хорошо. Семьсот-восемьсот "бэ" в месяц выходит. А загружен два дня в неделю - в четверг и пятницу. Вот сегодня оттарабанил и гуляю. - "Бэ"? - "Бэ". Баксов. Раньше ведь "рэ" говорили. - "Бэ" - это хорошо, - одобрил Бобов. - Ну и каков контингент? - спросила девушка. - Жизненный, - ответил Белокуров. - Хваткий. - Понятно. Трудно, наверное, с ними? - Ох, нелегкая это работа - до утра истреблять гугенота, - само собой Все дружно посмеялись. Сидящий справа от Бобова профессор Литературного института выдернул из кармана блокнотец и записал. - Кстати, - продолжал Белокуров. - Никто меня туда не протежировал. Магистр колледжа - самый главный у них там магистром величается - оказался страстным читателем моей "Бестии". Сам позвонил, пригласил. Сказал: "Для нас престижно, чтобы такой человек, как вы..." - Удивительно! - покачала головой девушка. - Напрасно вы так удивляетесь, Элла, - сказал профессор Литературного института. - Такое случается сплошь и рядом. Бывают ведь евреи-антисемиты, русские-русофобы. - Писатели, ненавидящие литературу, - сказал Бобов. - Вот именно, - подхватил Белокуров. - Почему бы не быть буржую, ненавидящему капитализм и демократию? Он пуще прежнего повеселел и захмелел, радуясь, что нашлось наконец для нее имя, произнесенное профессором. Элла. Хорошее имя. И девушка хороша. Сколько ей лет? Не больше тридцати. Но и не меньше. Самый лучший возраст для сорокалетнего мужчины, желающего немного поухаживать, не вытекая из русла. Только он об этом подумал, как она поглядела на часы и с тяжелым вздохом промолвила: - Увы, мне пора, уже восемь. Белокуров, вы не проводите меня до такси? - Ну вот, только я хотел... Но раз вы выбрали его, что ж, извольте, - унылой скороговоркой проговорил профессор. Ему явно не хотелось никого никуда провожать, и пробормотал он это так просто, заполнительно. - Но на посошок-то! - воскликнул Бобов. |
|
|