"Александр Сегень. Невская битва " - читать интересную книгу автора

корабль и не колесница. Лишь для нас крест стал и кораблем, и колесницей в
жизнь вечную.
Пять дней жил Алексий при митрополичьем доме, без дела не сидел -
помогал и дрова колоть, и печь рух нувшую перестраивать. В один из дней Юрий
и Михаил водили его на то место горы, откуда злобные жидове ал кали сбросить
молодого Иисуса и откуда Он чудесным образом избавился от проклятых. Стоя
тут, Алексий ду мал об Александре, моля Бога о том, чтобы и ему, если
случится попасть в поганые вражьи руки, суметь так же чудесно избежать
гибели. Еще он думал о том, был ли снег тогда, когда иудеи хотели сбросить
отсюда, с го ры, Иисуса. Сейчас все кругом было покрыто снегом, белым,
чистым, так что казалось, будто ты стоишь не среди палестин иудейских, а
где-то на русской сторо нушке, на холме над Клещиным озером.
В ночь на шестое января, сразу, как только отслу жили богоявленскую
службу, Алексий, Михаил и Юрий отправились к Иордану. Шли весело, немного
подкрепляясь хмельным красным вином, Алексий опьянел, и, когда в темноте
проходили мимо очерта ний горы Фавор, ему показалось, будто на вершине по
явилось некое зарево, будто кто-то жжет костер и от блески озаряют дым. Он
несколько раз потом огляды вался, и вновь ему казалось, будто он видит там,
на Фаворе, костер. А спросил у спутников своих - они ничего такого не
видели.
На рассвете пришли. Иордан нес свои мутные воды среди спящих пальм,
занесенных снегом. Оказался он не таким широким, как представлял себе
Алексий, и совсем не таким прозрачным.
Когда они стали разоблачаться, пошел крупный и влажный снег. Было
холодно и сыро, и поначалу да же как-то не очень хотелось лезть в воду, но,
когда за пели "Во Иордане крещающуся Тебе Господи...", не желание
улетучилось, и все трое почти одновременно вошли в ледяные струи Господней
реки, зашли по пояс и с криками "Слава Тебе, Господи Иисусе Христе!" трижды
окунулись. После этого уже не хотелось выле зать на берег, и однорукий
Михаил первым, весело хо хоча, поплыл на другой берег, лихо сажая одной
левой, да так, что когда Юрий да Алексий пустились за ним, то едва догнали.
Доплывя до другого берега, Алексий воскликнул:
- Боже крепкий! Хорошо-то как!
А когда плыли назад, к своим одежам, оставлен ным на берегу, казалось,
будто плывут не в зимнем студеном потоке, а в горячих струях. Босыми ногами
побежали по снегу, будто по раскаленному солнцем песку. Солнце выглянуло
из-за тучи и озолотило мок рые и разгоряченные тела троих русских
паломников, задыхающихся от счастья. Большим убрусом растира ли друг друга
досуха, особенно власы, допивали остат ки вина, и, когда прощались, Алексий
снова чувство вал себя пьяным.
- Ну, ступай себе, Алеша, - сказал на прощанье Михаил. - Так вот вниз
побредешь вдоль Ердана, ни куда не сворачивая, покуда не дотечешь до
Мертвого моря. Отсюда до него, как говорят, не больше, чем от Смоленска до
Вязьмы. А как дойдешь, сворачивай на право, оттуда до Русалима совсем
близко, верст эдак тридцать или сорок.
- А ежели встретятся тебе агаряны, - добавил Юрий, - их не робей, а
говори им: "Салям аллей-кум!", что значит: "Мир вам!" Показывай вперед и го
вори: "Алькодес", это они так наш Русалим называ ют. А на себя показывай и
говори: "Русия", и еще го вори им: "Алля юхалик!", то бишь "Храни вас Бог!".
Глядишь, и не тронут тебя. Ну, ступай с Богом, Ляксиюшко.