"Александр Сегень. Солнце земли Русской (Невская битва, исторический роман) " - читать интересную книгу автора

гнездари-двухлетки. Особенно красив был серебристый тетеревятник по кличке
Кле-вец, вот уж, если бы дали мне на выбор одну из птиц, привезенных
Брячиславом, я бы его взял. Грудь широкая, мощная, в узорной кольчуге.
Другой ястребок был перепелятник по кличке Индрик, про него Брячислав
сказал, что он может до тридцати перепелов за день наловить. Тут я снова не
утерпел и ляпнул:
- А у нас во Владимире был ястреб Живогуб, так тот до семидесяти
перепелов бил за день!

И чего меня дернуло? Ведь не было такого. О Живо-губе я и впрямь в
детстве слыхивал, но про семьдесят перепелов у меня само придумалось. И
снова Александр поглядел на меня с укоризной. Но у меня была защита - я
ведь нашел монаха.
Тут, как часто бывает, меня прошибла жалостная мысль о том, что мы
наслаждаемся видом наилучшей ловчей птицы, а тому монаху уже никогда
ястребами да соколами не полюбоваться. И очи-то у него зверь отнял...
Про моего завирального Живогуба сразу и забыли, потому что Брячислав
взялся тут особенно расхваливать ястребиху по прозвищу Львица. О ней он
сказал, что по силе нету ей равных и якобы она даже может юного кабанчика
сцапать и принести, не говоря уж о тетеревах, зайцах и лисицах. В ловчей
пользе она, по словам Брячислава, равнялась всем остальным подарочным
птицам. Другая же ястребица была ей по-Другой. Мол, только пред нею Львица
любит хорохориться и бить крупного зверя и птицу, а если ее в одиночку
пускать, обильного лова не будет. Тут все опять рассмеялись и стали
подшучивать над пернатыми по-другами, красующимися одна перед другою,
вместо того чтоб состязаться перед своими женихами-челигами.
Вскоре смотр закончился приглашением Александра разделить с ним
праздничную трапезу, и все мы отправились в пирную палату. Там на столах
уже возвышались разно украшенные сырные голгофы, полные шепталами26 да
сушеным виноградом, и свежеиспеченные благоухающие куличи, обильно
муравленные белоснежной сахарной поливою, и разноцветные горки крашеных
яиц, и разное иное, необходимое для разговления. Кравчие тотчас стали
разносить меды и вина. Я нарочно уселся поодаль от Александра, ибо
оруженосец был ему в сей час ни к чему, а я уже навострился побыстрее
удалиться.
Явившийся Смоленский епископ благословил трапезу, троекратно спели
тропарь и начали разговляться. Жених и невеста, как и положено до свадьбы,
сидели по разным углам стола и непрестанно взирали друг на друга, одаривая
он ее, а она его ласковыми взглядами, и все за столом тоже смотрели то на
Александра, то на Александру, так что и хорошо - никто не заметил, как я
набрал полную кошницу27 пасхальных яиц и всевозможных сладостей ради
угощения моей любезной Февронюшки, прихватил с собой кувшин сладкого
венгерского вина, вмещающий в себя доброе ведро, и с такими поминками
поспешил из Александрова дома в купеческий конец Торопца.
Но удачи мне хватило ненадолго. Уж слишком все как по маслу
складывалось. И Февронюшка оказалась у себя, и ждала меня с нетерпением, и
приношенью моему возрадовалась, аки дитя малое, но только мы улеглись, как
раздался громкий стук в дверь и прозвучал требовательный голос:
- Феврониа!
А за ним и другой, не менее властный: