"Александр Сегень. Солнце земли Русской (Невская битва, исторический роман) " - читать интересную книгу автора

не обжигало, а было таким же ласковым, как в те мгновения, когда его
только-только подали ему в Великую субботу от самого Живоносного Огня.
Он сидел на земле связанный, униженный, приуготовленный к продаже в
рабство, и неведомо - кому, но в сердце у него все ликовало, как у самого
счастливого человека на свете; ведь он получил благую весть от своего
духовного отца, дорогого старца Иадора, и жизнь его отселе вновь обретала
важный смысл.
В тот же день его продали старому турку, следовавшему в город
Трапезунд, расположенный в противоположном направлении от пути Алексия,
лежащего через Царьград Константина. Теперь же его ждали хребты
Кавказские.
Все лето Алексий, бывший до сих пор лишь Божьим рабом, а отныне
ставший и рабом человеческим, отбывал всякие трудовые повинности в
хозяйстве старого турка - ворочал камни, копал землю, рыл колодцы, таскал
тяжести, ухаживал за садами. При виде господина всякий раб должен был
обращаться к нему "бай башкан", что значило "государь мой". Алексий быстро
обучился басурманскому наречию. Бай башкан стал отмечать его среди прочих
рабов за его ум и трудолюбие и иной раз присылал какой-нибудь съестной
дар - недоглоданную баранью кость или недоеденное блюдо плова. А когда
наступило время, именуемое у турок "сон бахар", сиречь - осень, хотя оно
никак не отлично от нашего лета, бай башкан решил оказать ему особливую
честь. Он подарил его своему гостю, тем самым признав Алексия хорошим
рабом и драгоценным подарком, который не стыдно вручить любезному
родственнику.
Прощаясь с Алексием, бай башкан ласково махал ему рукой и мурлыкал
свои "гюле-гюле-ельведа", то есть "до свидания и прощай", с таким видом,
будто облагодетельствовал его.

Увы, родственник не оценил русского раба и по приезде в горное
селение, расположенное в иверских горах, отправился просить мира у негодяя,
наводившего ужас на окрестное население грабительскими набегами. Рабы
казались ему весьма удобным подарком, ибо не требовали места в арбе и их
можно было просто вести на веревке, а сдохнет один-другой - невелика
жалость.
Горный разбойник по-свойски встретил миропросителя: принял дары,
любезно угостил великолепным обедом, поскольку того требует закон
кавказского гостеприимства, обещал не тревожить покой окрестных иверских
жителей и отпустил гостя, одарив его, в свою очередь, хорошими подарками.
А когда тот, веселясь и радостно напевая, пустился в обратный путь, люди
Мышгиза (так звали горного разбойника) напали на него, отобрали дары и
перерезали глотку.

Более дикого человека, нежели новый хозяин Мышгиз, Алексий еще ни
разу в жизни не видывал. Он и родом был из племени, носящего самое
разбойничье по самому звуку своему имя - люди, составляющие разбойничью
шайку Мышгиза, назывались нешхаями. Еще они говорили о себе "ичары
борзай", что значило - "горные волки". О себе они были весьма высокого
мнения, вероятно, почитая себя самым главным смыслом мироздания.
Воровство, разбой да убийство почитались у них наивеличайшими проявлениями
доблести, а самым унизительным, что мог вообразить себе их мужчина, был