"Валерий Сегаль. Освобождение беллетриста Р" - читать интересную книгу автора

должен был иметь с ней ничего общего. Роман с ней привлекал
меня как запретный плод, ибо содержал в себе некий общественный
вызов, в котором я в ту пору, очевидно, нуждался. И все это
было бы хорошо, если бы не лишило меня объективности
восприятия. Прекрасно, когда человек вопреки предрассудкам
своего класса влюбляется в девушку из другого сословия.
Прекрасно -- если влюбляется естественно. Иное дело, когда
подогреваемый инстинктом противоречия по отношению к своему
непосредственному окружению, он бросается за первой же юбкой
лишь потому, что подсознательно усматривает в этом искомый
общественный вызов. Здесь важно понимать -- что первично, а что
вторично. Задним числом я осознал, что Кора прельстила меня не
столько своими объективными добродетелями, сколько -- и прежде
всего -- тем, что встретил я ее в момент исканий и
неудовлетворенности, в пору стремления вырваться за границу
душивших меня рамок и условностей, -- а она как раз и была за
границей, она родилась и выросла там, и в такой, как она, я в
ту пору больше всего нуждался. Конечно, сыграли свою роль и ее
улыбки, и ее соответствие некоторым моим низменным вкусам, но,
в общем, на ее месте вполне могла оказаться и другая, ничего
исключительного Кора из себя не представляла.

Я лежал, собираясь с силами и мечтая о пиве или, на
худой конец, о шампанском. Чуть потная Кора сидела рядом и
смотрела телевизор. От нее воняло перегаром и чем-то еще. По
одному из локальных (отельных) каналов раз за разом повторяли
один и тот же рекламный ролик: под проникновенную, поистине
волшебную музыку знаменитый Мерлин демонстрировал свои фокусы.
Сочетание этой музыки и красочных фокусов заворожило меня, и я
на время забыл про похмелье. Особенно меня поражало, как Мерлин
поминутно вытряхивал женщину из халата: она танцевала вокруг
него под все ту же музыку, а он, легко и пластично
поворачиваясь за ней следом, вдруг хватал ее за ворот,
встряхивал, и она удивительным образом исчезала, а он кланялся,
стоя с пустым халатом в руке. Это было удивительно и
непостижимо. Я подумал, не сходить ли на шоу Мерлина, и даже
сказал об этом вслух -- отчасти искренне, в основном же --
чтобы хоть что-нибудь сказать. Кора охотно кивнула и
улыбнулась. Я вздохнул с некоторым облегчением и отправился в
ванную.

Приподнятое настроение, разумеется, ушло
безвозвратно, но апатию и подавленность -- вместе с головной
болью -- снял первый же утренний бокал пива. Похмелившись, мы
искупались в море, и, нагуляв таким образом аппетит, я с
удовольствием расправился с огромной яичницей, заказав еще
впридачу дюжину устриц. Кора почти не отставала. Мы снова пили
пиво; затем отправились смотреть фонтаны.

Обедали мы в "Магеллановом облаке". Чтобы избежать в