"Валерий Сегаль. Освобождение беллетриста Р" - читать интересную книгу автора

Я и оглянуться не успел, как блестящая и интересная
Лиса превратилась в привычную, обыденную, надоедливую, все еще
привлекательную -- но уже не для меня -- молодую женщину. Ее
присутствие отныне меня лишь тяготило. Сам факт ее отсутствия
воспринимался мною с некоторого времени чуть ли не как символ
свободы. Я начал замечать за собой тягу к женщинам, являвшим
собой внешнюю противоположность стройной, тонкокостой Лисе.
Именно такой была Кора Франк -- маленькая, пухленькая барменша
из уютного питейного заведения на Зеленой аллее в Лисьем носу.

Я никогда не описывал переживания влюбленного
человека. Эта тема в мировой литературе -- едва ли не самая
избитая, и сказать новое слово в ней положительно невозможно.
Разве что иногда возникает желание освежить в памяти страницы
собственной биографии -- порой просто ностальгическая
потребность вернуться мысленно в прошлое -- а потому тема любви
сегодня скорее подходит для личных записок, чем для
профессиональной литературной деятельности.

Итак, незадолго до ухода с "Корабела" я волей случая
впервые заглянул в крохотную рюмочную на Зеленой аллее и увидел
за стойкой Кору Франк. Теперь мне уже нелегко воспроизвести в
памяти и оценить первое впечатление, произведенное на меня
Корой. Скорее всего: ничего особенного. Мы о чем-то беседовали;
она улыбалась -- мила да и только. Вскоре я ушел, очарованный
больше уютом рюмочной, нежели ее хозяйкой. Через пару дней
зашел опять; она меня узнала; на сей раз мы познакомились, и я
узнал, что она не замужем. На следующий день я снова пришел --
еще не ради нее, но уже думая о ней. Потом я стал приходить
ежедневно; Кора улыбалась, кокетничала и нравилась мне все
больше и больше.

Позднее, уже по уши влюбленный, я бывало размышлял о
том, что Кора улыбается многим мужчинам, что такова ее манера;
но поначалу ее улыбки казались мне многообещающими. Впрочем,
многообещающими, да и только; влюблен я еще не был, это чувство
обычно нарастает постепенно, хотя в случае с Корой я могу
припомнить эпизод, который теперь склонен считать переломным;
после него нежные чувства по отношению к Коре на долгое время
заслонили в моем сознании все остальное.

Почему-то я люблю вспоминать этот эпизод. Быть может,
он был одним из немногих в моей жизни, когда я оказался на
высоте.

По воскресеньям мы с Лисой обычно обедали у моих
родителей. Я любил эти обеды; любил родителей, невзирая на все
разногласия; любил родительский дом. В тот день (я тогда еще
работал на "Корабеле") я за столом говорил мало, озабоченный
тяжкими мыслями о своем "корабельном" прозябании. Но в какой-то