"Валентина Седлова. Семь-три, оператор " - читать интересную книгу автора

После прогулки в Москве и посиделок в открытом кафе поехали к нему домой.
Там все и произошло. Похоже, парень был очень удивлен, что он у Кристины
первый. А она...
Она ничего не почувствовала. Нет, была положенная боль, некоторое
возбуждение, судороги внизу живота. Но внутри была пустота. Ничего не
изменилось с тем, как она стала женщиной. Ей был странен и смешон этот
мужчина, пыхтящий на ее теле и пытающийся что-то получить от нее или что-то
ей продемонстрировать. Поэтому когда все закончилось, она, побывав в душе и
тщательно смыв следы страсти, сразу же поехала домой, оставив парня одного
раздумывать, что же он сделал неправильно и где ошибся.
Больше она с ним не встречалась. Впрочем, как и с кем-либо еще.
Прочитав несколько псевдомедицинских книг, она сама нашла себе определение:
фригидная. Причем, от осознания того факта, что она - холодная женщина,
Кристина нисколько не опечалилась. В одном из пособий для избавления от
фригидности женщинам предлагалось мастурбировать. Одно это слово вызывало у
Кристины приступ гадливости, а уж само занятие и вовсе представлялось чем-то
грязным и противным. Уж лучше быть фригидной, чем грязной. Грязь она не
могла терпеть так же, как и громкие крики или брань. Это выводило ее из себя
почище, чем посещение зубного врача. Там хотя бы инструменты стерильны.
Благополучно окончив институт, Кристина встала перед проблемой: куда
идти работать. Жила она безбедно (спасибо родителям), но если бы осталась
сидеть взаперти в четырех стенах, они бы этого точно не поняли. Тут-то как
раз и подвернулась эта знакомая, рассказавшая про Службу спасения.
О том, что с приходом на работу ее жизнь круто изменится, Кристина
поняла сразу. Новые люди, новые задачи, и что самое главное - общение как
вынужденная необходимость. Оператор должен обработать за сутки дежурства
несколько сотен сообщений, и хочешь - не хочешь, а общаться придется. При
этом весьма интенсивно, надо сказать. У Кристины поначалу даже язык во рту
распухал и с трудом двигался. Под конец смены, если ее переводили на сотовую
связь, стандартную фразу "Служба спасения, оператор четыреста два", она
выговаривала с таким трудом, словно во рту была набита манная каша. Она
соревновалась сама с собой, спрашивала у себя, сможет ли продержаться в
таком режиме еще хотя бы неделю? А месяц? А два месяца выдержит? Потом вроде
бы стало полегче, она втянулась и уже не воспринимала работу, как
добровольную каторгу.
Да и с коллективом интересная история приключилась. После обучения
Кристина попала в третью смену (всего их было четыре). Девчонки некоторое
время присматривались к новенькой, иногда поправляли, если она допускала
какой-нибудь промах, учили маленьким хитростям по работе, о которых не
рассказывали в учебно-методическом центре, но в целом отнеслись к ней очень
благожелательно. И никто так и не узнал, что Кристину они приняли быстрее,
чем она их. К своим коллегам она окончательно привыкла где-то лишь через
полгода совместной работы, только тогда они перестали быть ей внутренне
чужими. Держаться на расстоянии здесь было нельзя, немыслимо. Только вместе,
только единой командой, единой семьей. Сложная задача, особенно если всю
жизнь привык жить в молчаливом одиночестве.
С приходом в Службу спасения с Кристиной произошла еще одна история,
короткая и непонятная. Настолько нелогичная, что Кристина о ней никогда
никому не рассказывала - все равно бы не поверили. А произошло все так.
Возвращаясь как-то раз с учебной шестичасовой практики, она решила, что