"Артур Шницлер. Возвращение Казановы" - читать интересную книгу автора

словами с парнем, который привез в повозке детей, после чего тот хлестнул
лошадь и покатил дальше по дороге в Мантую.
Девочки, смеясь и весело препираясь, уселись на скамеечке против Оливо
и Казановы. Тесно прижавшись друг к другу, они тараторили все разом, а
поскольку отец их тоже не умолкал, то вначале Казанове было нелегко понять,
о чем они, собственно, болтают. Было названо имя какого-то лейтенанта
Лоренци; как сообщила Терезина, он несколько минут назад проскакал мимо них
верхом, обещал приехать вечером в гости и велел передать почтительнейший
привет отцу. Потом дети сказали, что мать тоже сначала собиралась поехать с
ними навстречу отцу, но, побоявшись жары, предпочла остаться дома вместе с
Марколиной. А когда они выезжали из дому, Марколина еще нежилась в постели,
и они через открытое окно закидали ее из сада ягодами и орехами, не то она
спала бы еще и теперь.
- Это не в обычае у Марколины, - заметил Оливо своему гостю, - большей
частью она уже с шести часов утра, а то и раньше, сидит в саду со своими
книжками и занимается до полудня. Правда, у нас вчера были гости, и мы
засиделись позже обыкновенного; даже играли по маленькой в карты, - не так,
как, вероятно, привык играть шевалье, но мы люди безобидные и у нас не
принято оставлять друг друга без гроша. А поскольку в игре обычно участвует
и наш достойный аббат, то можете себе представить, шевалье, что мы не
слишком грешим.
Когда речь зашла об аббате, девочки рассмеялись и стали рассказывать
друг другу бог весть что, смеясь еще пуще. Но Казанова только рассеянно
кивал головой. В его воображении предстала эта еще незнакомая ему Марколина,
лежащая против окна в своей белой постели: с ее полуобнаженного тела
соскользнуло на пол одеяло, и отяжелевшими от сна руками она защищается от
летящих в нее ягод и орехов, - и он загорелся безрассудным желанием. Что
Марколина была возлюбленной лейтенанта Лоренци, он ничуть не сомневался,
словно своими глазами видел их в самых нежных объятиях, и он готов был
возненавидеть незнакомого ему Лоренци так же сильно, как его потянуло к
никогда не виденной им Марколине.
В дрожащем мареве полудня, возвышаясь над серо-зеленой листвой,
появилась четырехугольная башенка. Карета вскоре свернула с большой дороги
на проселочную; слева полого поднимались раскинувшиеся на холме
виноградники, справа над садовой оградой наклонялись вершины старых
деревьев. Карета остановилась у широко распахнутых ветхих ворот. Седоки
вышли, и кучер по знаку Оливо поехал дальше, к конюшне. Широкая каштановая
аллея вела к дому, который казался на первый взгляд довольно жалким, даже
запущенным. Казанове сразу бросилось в глаза разбитое окно в первом этаже;
не укрылось от него и то, что кое-где обвалилась балюстрада, окружавшая
площадку широкой и низкой башни, несколько неуклюже венчавшей здание. Но
входные двери были украшены искусной резьбой, а войдя в переднюю, Казанова
увидел, что внутри дом хорошо сохранился, - во всяком случае, гораздо лучше,
чем можно было предположить по его внешнему виду.
- Амалия, - позвал Оливо так громко, что среди сводчатых стен
прозвучало эхо, - спускайся скорее! Амалия, я привез тебе гостя, да еще
какого!
Но Амалия еще раньше появилась на верхних ступенях лестницы, невидимая
для вошедших с яркого солнца в полумрак. Казанова, чьи острые глаза
сохранили способность пронзать даже ночную тьму, заметил ее раньше, чем