"Артур Шницлер. Возвращение Казановы" - читать интересную книгу автора

гостя, и потому Казанова счел за благо объяснить, что его отъезд был на
самом деле отговоркой, ибо он не хотел обременять семейство своего друга
столь неожиданным посещением. В действительности же он намерен, даже обязан,
завершить в течение ближайших дней серьезный литературный труд, для чего нет
более подходящего места, чем эта превосходная гостиница, где в его
распоряжении - прохладная и покойная комната. На это Оливо ответил
торжественными уверениями, что для его скромного дома будет величайшей
честью, если шевалье де Сенгаль доведет там до конца этот труд. Сельское
уединение может лишь благоприятствовать такой задаче; ученые трактаты и
книги, ежели они понадобятся, тоже окажутся под рукой, ибо его, Оливо,
племянница, дочь его покойного сводного брата, юная, но, несмотря на свою
юность, весьма ученая девушка, несколько недель тому назад приехала к ним с
целым сундуком книг; а если случайно вечерком соберутся гости, то к шевалье
это не будет иметь никакого касательства; разве что после целого дня
напряженного труда веселая беседа и небольшая партия в карты покажутся ему
желанным развлечением. Едва Казанова услышал о юной племяннице, как он
тотчас решил поглядеть на это создание вблизи. Делая вид, будто все еще
колеблется, он в конце концов уступил настояниям Оливо, хотя и объявил, что
ни в коем случае не может покинуть Мантую более чем на день-два, а также
попросил свою любезную хозяйку незамедлительно пересылать ему с нарочным все
письма, которые придут сюда и, возможно, окажутся чрезвычайно важными. Когда
все было решено, к великому удовольствию Оливо, Казанова отправился в свою
комнату, чтобы приготовиться в путь и уже через четверть часа вернуться в
общую залу, где тем временем Оливо вступил с хозяйкой в оживленный деловой
разговор. Оливо поднялся, допил стоя свое вино и, понимающе подмигнув,
обещал хозяйке доставить ей шевалье, хотя и не завтра и не послезавтра, но,
во всяком случае, целым и невредимым. Однако Казанова, внезапно ставший
рассеянным, простился со своей гостеприимной хозяйкой так холодно и
торопливо, что только у дверцы экипажа она успела шепнуть ему на ухо отнюдь
не ласковое напутственное словечко.
Пока они ехали по раскаленной полуденным зноем пыльной дороге, Оливо
пространно и довольно беспорядочно рассказывал о своей минувшей жизни:
вскоре после женитьбы он купил близ города крохотный участок земли и открыл
небольшую торговлю овощами; потом, понемногу расширяя свои владения, занялся
сельским хозяйством и, наконец, благодаря усердию своему и своей супруги,
ему, с божьего благословения, три года назад удалось купить у обремененного
долгами графа Мараццани старый, немного обветшалый замок с виноградниками.
Там, в дворянском поместье, они с женой и детьми зажили на славу, хотя и
отнюдь не по-графски. И всем этим он обязан ста пятидесяти золотым, которые
Казанова подарил его невесте или, вернее, ее матери; если бы не эта, точно
по волшебству, явившаяся помощь, то его доля и поныне была бы все та же -
обучать грамоте распущенных сорванцов, и он, по всей вероятности, остался бы
старым холостяком, а Амалия - старой девой... Казанова не прерывал его
рассказа, но почти его не слушал. В его памяти всплыло приключение, которое
он затеял тогда, одновременно с другими, более значительными; самое мелкое
из всех, оно совсем не занимало места ни в его душе, ни, впоследствии, в его
воспоминаниях. По пути из Рима в Турин или в Париж - он уже хорошо не
помнил, - ненадолго остановившись в Мантуе, он однажды утром увидел в церкви
Амалию; ему понравилось ее красивое бледное, чуть заплаканное лицо, и он
обратился к ней с каким-то приветливым и любезным вопросом. В те времена к