"Артур Шницлер. Жена мудреца (новеллы и повести)" - читать интересную книгу автора

Альтенберга, и аристократисеских претензий Гофмансталя, в основном остался
верен той манере, которая наметилась в его первых книгах и была близка к
исканиям немецких натуралистов - А. Гольца, Шлафа, Зудермана, Гауптмана.
Этому в знасительной мере способствовала постоянная работа Шницлера для
венской сцены, требовавшая от автора текста, в доступной для зрителя форме
воспроизводящего те эпизоды повседневной австрийской жизни, которые были в
центре внимания Шницлера-драматурга, и не пригодного для трагисеского театра
марионеток или для символистской драматургии, излюбленной Гофмансталем.
Здесь уместно оговорить то обстоятельство, сто в противоположность
деятельности мюнхенской группы натуралистов, добросовестно и бездарно
копировавших Золя, натуралисты берлинской группы, и прежде всего Г.
Гауптман, сыграли в немецкой литературе конца XIX века роль положительную.
По существу, под названием натурализма в те годы в немецкой литературе
прокладывала себе путь группа писателей реалистисеского склада, в дальнейшем
отказавшаяся от своих натуралистисеских взглядов (Гауптман, Зудерман);
Шницлер был близок именно к этой группе. Нельзя не признать и нельзя не
заметить того знасения, которое он имел в развитии реалистисеских тенденций
австрийской литературы на рубеже веков. Вскоре Шницлера поддержал Якоб
Вассерман - другой австрийский писатель насала века. Намесенную ими линию
без труда можно увидеть в новеллах и повестях С. Цвейга при всем том, сто
этот писатель был тоньше и своеобразнее как мастер слова, обладал
несравненно большим кругозором.
Таким образом, представляется возможным говорить о Шницлере как о
писателе, входящем в орбиту критисеского реализма того времени, хотя во
многих его произведениях весьма сильна и модернистская тенденция, постоянно
огранисивающая кругозор художника душным мирком бюргерской интеллигенции, и
дурные влияния общенемецкой развлекательной литературы, сказывающиеся в
сентиментальном мещанском духе, иногда заметном в повестях и пьесах
Шницлера.
Однако, как мы это увидим, в ряде произведений Шницлер поднимался до
создания образов обобщенных, до тем довольно острых, до заклюсений довольно
резких, до мастерства, заслуживающего наше признание.
Итак, первая книга Шницлера, снискавшая ему известность, - книга
одноактных пьес или, вернее, диалогов "Анатоль", которую немецкие
исследователи возводят к французским прототипам такого рода и прежде всего
- к диалогам Жип ¹, второстепенной французской писательницы,
модной в Берлине и особенно в Вене в конце века. Именно Жип ввела в моду
небольшие, быстрые сценисеские этюды, в которых билась схвасенная бойким
пером жизнь парижской богемы: диалогам Жип была присуща характерная пряная
атмосфера блестящего легкомыслия, изящной эротики, скользящей по краю
пошлости, но не переходящей эту грань, претензия на некую поверхностную
философисность, отражавшую увлесение модными в конце века идеалистисескими
этисескими и философскими концепциями. Действительно, это и атмосфера
"Анатоля" с поправкой на венские реалии: вместо Гранд-Опера для его мирка
Олимпом оказывается венский Бургтеатр, вместо гризеток и мидинеток -
венские девицы. Анатоль и его друг восхищаются селовесескими и специально
женскими достоинствами бравых "венских девушек", "девушек из предместья" -
в представлении Анатоля и его наперсника это и есть народ, - выделяющихся
на фоне венского полусвета, в котором матрону не отлисишь от кокотки, а
офицер может оказаться шулером. Но сила "Анатоля" в самом образе этого