"Джорджо Щербаненко. Миланцы убивают по субботам ("Дука Ламберти" #4) " - читать интересную книгу автора

утром: что-то странное творится с Миланом нынешней осенью! На бульваре
Пьяве, возле площади Обердан, они заглянули в бар; Дука с удовольствием
смотрел, как Ливия набирает целую гору булок к своему "капуччино". Женщинам,
которые не боятся испортить фигуру, цены нет, подумал он. Они двинулись по
проспекту Порта-Венеция, по улице Палестро, мимо городского парка (листья на
деревьях нежатся под лучами лишь слегка поблекшего солнца и будто не думают
опадать - неужели это лето так никогда и не кончится?). А вот улица
Фатебенефрателли, садик перед квестурой. Полицейская "альфа", оснащенная
телефоном, уже стояла наготове, и около нее дожидались отправления
Маскаранти и трясущийся от страха юнец в оливковом пиджаке и желтой
водолазке.
- Доброе утро, синьорина. Доброе утро, доктор, - окликнул их
Маскаранти.
Ливия тут же уселась за руль, а Дука - рядом с ней.
- Ну, полезай, ублюдок! - Маскаранти силой впихнул парня на заднее
сиденье.
- Не трожь его, - сказал Дука.
- Терпеть не могу этих... - Маскаранти оборвал фразу, смущенно
покосившись на Ливию.
Но она не успела обратить на него внимания, потому что раздался
властный голос Дуки:
- Поехали!
Ему тоже эти... не очень нравились, он взглянул в зеркальце заднего
обзора на женоподобное, изжелта-бледное лицо сутенера; тем временем машина
тронулась, и Маскаранти помахал вслед маленькой туристской группе особого
назначения.
- Куда ехать?
- Наш друг укажет, - отозвался Дука. - Он обещал меня свезти в самый
шикарный притон Милана. Ведь бедную великаншу не могли поместить в
какую-нибудь забегаловку, верно, Сальваторе? - Он обернулся и поглядел на
брюнета (тот машинально кивнул). - Давай, говори точный адрес.
Обитель порока находилась неподалеку от улицы Мандзони - можно было и
пешком дойти. Ливия остановила машину перед входом в старое, внушительное
здание прошлого века - должно быть, наследие "скапильятуры"*.
______________
* Букв.: "содружество растрепанных". Литературно-художественное
движение в Италии второй половины XIX в., в противовес буржуазному
романтическому сентиментализму открыто провозглашало свою приверженность к
анархии, пороку, жестокости и прочим патологическим проявлениям человеческой
натуры.

Дука ступил на тротуар и кивком головы велел выходить бархатному
пиджаку. Затем наклонился к окошку и тихо сказал Ливии:
- Следи за дверью. - Возможно, тот, кого он ищет, как раз сидит здесь
и, почуяв неладное, попытается сбежать.
- Не беспокойся, - отозвалась она.
Следуя за гидом, Дука вошел в помещение привратницкой, довольно мрачный
тип глянул на них сурово, но Сальваторе Карасанто помахал ему, как машут
друзьям с отплывающего катера, и свернул налево, к лифту.
Последний этаж (порок часто гнездится в мансардах); на двери табличка