"Татьяна Щепкина-Куперник. Поздние воспоминания " - читать интересную книгу автора

- Рискните! - сказала она и посмотрела на него так, что он тут же решил
(это он сам нам потом рассказывал): "Рискну!"

И рискнул.

Отметили два-три серьезных критика. Заинтересовались рецензенты и
вообще театральная Москва. Корш стал давать ей одну большую роль за другой,
начал меняться репертуар, а с ним и публика. Литературно-театральный мир
стал заглядывать на коршевские "пятницы", появилась учащаяся молодежь,
всегда чуткая ко всему живому и новому, и звезда Яворской ярко загорелась.

Когда мы познакомились с ней, она уже занимала положение "премьерши", и
скоро ей был дан бенефис.

Для своего бенефиса она выбрала пьесу С.Ковалевской, знаменитой
женщины-математика, и шведской писательницы Эдгрен-Леффлер "Борьба за
счастье". Пьеса была серьезная. И Корш отговаривал ее и уверял, что пьеса
сборов не сделает и успеха не будет, и что это "тощища", но она настояла на
своем. Мы взялись исправлять плохой перевод пьесы. В это время она играла
трагедию Писемского "Самоуправцы" и по ходу действия должна была весь
последний акт сидеть якобы в подвале, откуда ее в конце акта освобождали, и
она с воплем кидалась на сцену из люка. Таким образом, в начале акта ей
приходилось спускаться в люк под сценой: там-то, при свете огарка,
примостившись на груде пыльных декораций, мы вдвоем правили пьесу, дорожа
каждой минутой. Помню это рембрандтовское освещение во мраке подземелья,
огарок, освещавший Лидию Борисовну в белом пеньюаре, с распущенными
золотистыми косами, помню нашу усердную работу вполголоса, когда мы
перечитывали фразу, потом трагический шепот моего старого знакомца, Ивана
Никитича: "Лидия Борисовна, ваш выход!" - и ее вопль и быстрое движение,
точно влет всей белой фигуры в зияющее отверстие люка...

"Борьба за счастье" прошла с огромным успехом. В первый раз на сцене
театра Корша появились рабочие как герои пьесы. Пьеса эта, затронувшая
впервые на русской сцене рабочий вопрос, хотя и несмело, произвела сильное
впечатление. Особенно увлекалась ею молодежь. Все больше и больше говорили в
Москве о новой артистке, о ее "культурности", о ее "смелости". Но с этим,
как всегда бывает, разгоралась и зависть, и вражда. Коршевские актеры
шипели: "Появилась какая-то девчонка, забрала в руки весь репертуар!
Образованная... скажите, пожалуйста, небось, Мочалов и Щепкин необразованные
были, а поди-ка, дотянись до них?"

К окончанию сезона Яворская завоевала себе прочное положение в театре,
а попутно укрепилась и углубилась наша молодая дружба. С ней я и попала в
первый раз за границу. Вот как это было...

Мне вспоминается самое начало великого поста - начало отдыха для всех
связанных с театром людей. Яркое по-весеннему солнце, первые колеса на
улицах, капель и воробьи, весело купающиеся в лужах... Я поехала на Курский
вокзал проводить А.П.Чехова, уезжавшего на юг. Повезла ему на дорогу
бледно-лиловых гиацинтов и лимонно-желтых тюльпанов (Чехов так любил цветы,