"Александр Щелоков. Я - начальник, ты - дурак " - читать интересную книгу автора

одним полком пресек. Совершенно не учтены возможности новой техники.
Тутаринов - сторона заинтересованная, заступился за своих.
- По-моему, все нормально шло. Генерал (была названа фамилия командира,
руководившего переправой) - старый, обстрелянный. Нельзя оценку снижать.
Рокоссовский недовольно поморщился.
- При чем тут оценка? Может, я и сам сегодня не сделал бы лучше. А
делать лучше надо. Или как-то по-иному, по-новому... Только как? Вот и
думаю. Что же до комдива - ты ему приговор вынес. Старый генерал для армии -
это беда. Чтобы! выиграть будущую войну, нельзя жалеть пенсий для старых
генералов. Слыхал такое?
- Это и нас касается? - спросил с ехидцей Тутаринов и со значением
нажал на слово "нас".
- А почему нет? - спокойно ответил Рокоссовский. - Мы что -
неприкасаемые? Или из другого теста?
- Мы - носители боевого опыта. Разве этого мало?
Рокоссовский приподнял с места шахматного короля. Покрутил между
пальцев. Показал собеседнику.
- Знаешь, почему умные люди разрешили ему ходить только на одно поле? И
сам же пояснил:
- Потому - он носитель опыта. А опыт - это старые сапоги. Ходить в них
вроде бы удобно, да вот протекают...
Признаюсь, высказывание меня смутило. В то время слово "опыт"
произносилось настойчиво часто. "Изучать опыт минувшей войны", "полнее
использовать опыт боев в практике учебы" - фразы такого рода звучали на всех
совещаниях и разборах учений. И вдруг - "старые сапоги".
Должно быть, определение задело и Тутаринова.
- Я бы не стал так резко, - сказал он примирительно. - Свой боевой опыт
мы выстрадали...
- А я выстрадал то, о чем говорю. Ты бы знал, сколько раз в минуты
решений приходилось слышать: "А в девятнадцатом году в такой обстановке мы
действовали по-иному". Нет опаснее аргумента! Помню, один такой опытный взял
в руки новенький автомат. Подержал, покрутил. Потом сказал красноармейцу:
"Покажите, как выполнять команду "Штыком - коли, прикладом - отбей!". Боец
растерялся. А опытный говорит: "Вот и цена этой железке. Жрет уйму патронов,
а для рукопашной - дрянь!" Потом уже оправдывался: да, автоматы мы
недооценили. Заметь, не я, а мы!
- Узнаю, - сказал Тутаринов и понимающе улыбнулся. - Сэмэн Буденный.
Известная фамилия.
- Да при чем тут фамилия! - ответил Рокоссовский в сердцах. - Мы сами,
что, лучше были? Если на то пошло, в сорок первом я себя долго ломал, чтобы
не поддаваться прошлому опыту. Он ведь то и дело подсказывал: шашки - вон! В
атаку - марш-марш! По-кавалерийски. А нас за это били. Пока мы не поняли:
каждый день требует новых решений. Теперь вспомни, сколько раз, выслушав
такие новые решения, более опытные говорили: так, как вы предлагаете,
воевать нельзя.
- Было, - согласился Тутаринов. - Сейчас другое время...
- Время действительно другое, - согласился Рокоссовский. - В войска
пошла ракетная техника. Не смотрим ли мы на нее с колокольни старого опыта?
Ты вот сегодня два раза кавалерию поминал. Без нее тебе, вроде, тоскливо.
Верно? А она иссякла. Умерла, если хочешь...