"Александр Щелоков. Предают только свои" - читать интересную книгу автора

высшего света. Единственное, чего она не позволяла себе, - это брючных
костюмов, в которых щеголяли многие модницы.
Розита инстинктивно чувствовала, что вековая привычка человечества
видеть в брюках предмет мужского туалета где-то в глубине мужского сознания
рождает невольный протест и заставляет угадывать в красавицах, носящих
штаны, не совсем полноценных женщин. Она ясно представляла, как бы отнеслась
сама к ухаживаниям мужчины в шотландской юбке, хотя шотландцы и называют
этот наряд не юбкой, а кильтом.
Мужскую часть мира Розита делила на две категории. В первую - очень
большую - входили все, кому она нравилась, вместе с теми, кто относился к
ней безразлично. Эта категория не пользовалась ее расположением и тем более
не могла ждать от Розиты ответных чувств.
Вторую, очень узкую группу мужского сословия составляли те, кто
нравился самой Розите. И уж тогда, хотели того эти мужчины или нет, она
считала своим правом в полной мере обладать ими, требуя от них духовного
единения и физической близости. Любовь правит миром. Любовью правят женщины.
Андрей Розите понравился, и она сразу распространила на него свое
неоспоримое право обладания.
Розита была темпераментной, пылкой женщиной. В минуты близости не
мужчины диктовали ей правила поведения и определяли рамки возможно, а она
сама заставляла их служить своим богатым фантазиям и утонченным прихотям.
При этом Рота никогда не стремилась превращать мужчину в безвольного раба,
подавлять его самостоятельность; становиться деспотической и капризной
повелительницей. Наоборот, она охотно ставила себя положение подчиненности,
старалась предугадать желания друга, принести ему в жертву свою близость,
свои чувства. Розита была верной подругой и оттого в жизни испытала немало
неприятностей и разочарований.
Андрей очень быстро сумел понять и даже принять многие качества своей
спутницы, но ему никак не удавалось объяснить резкие перемены в ее
настроении. Розита то веселилась по-девчоночьи беспечно и самозабвенно, то
серьезнела, делалась раздражительной или вдруг замыкалась, не желая ничего
ему объяснять, старалась вообще избегать разговоров. В такие дни она
садилась в машину и уезжала, не сказав ни слова, не попрощавшись.
Возвращалась столь же внезапно, сколь и пропадала. И опять становилась
беспечной, веселой, ветреной, доступной.
Размышляя над поведением Розиты, Андрей все чаще задавал себе вопрос: а
случайно ли их знакомство? И приходил к выводу, что как бы там ни было,
отказываться от него нельзя. Если это форма слежки, то лучшего положения и
не придумаешь. У него есть время и возможности доказать самому внимательному
наблюдателю, что художник Чарльз Стоун, наследовавший приличное состояние,
ничем, кроме живописи, не интересуется, с подозрительными людьми не
общается. Если и ездит куда, так лишь на этюды или на выставки картин,
открывавшиеся где-нибудь в округе. Иметь свидетелей своей безупречной
лояльности Андрею было с руки.
Еще в тот период, когда в Центре обсуждались о варианты возможных
проверок, Корицкий предупреждал: "Прошлое ваше обеспечено на такую глубину,
что вряд ли кто-то докопается до истины. И все же проверять будут, как
дважды два. В стране, где придется работать, на эту участь обречены даже
обыватели, ни разу не выезжавшие за границу. Правда, у обывателя
преимущество: заметив, что его проверяют, он не испугается. Просто решит,