"Александр Щелоков. Хрен с бугра (Симфоническая поэма)" - читать интересную книгу автора

- Ему, видите ли, приспичило соотнести название улицы маршала товарища
Климент Ефремовича Ворошилова с отвергнутым народом названием Мясницкой! Еще
недавно за подобное сразу бы...
- Когда недавно? - спросил я.
- При товарище Сталине.
- А теперь?
Зайчик обречено махнул рукой:
- Теперь мы с анонимщиками либеральничаем. Видите ли, у нас
демократия...
Тоска по прошлому звенела в его голосе, как лопнувшая струна. Должно
быть, в памяти вставали картины времени, когда его другие боялись , а теперь
всё обстояло по-иному...
- Что решили с письмом? - спросил Главный.
- Перешлю в компетентные органы, - доложил Зайчик, вновь оживляясь. -
Там люди разумные. Примут меры по усмотрению...
Слова "по усмотрению" и "компетентные товарищи" в устах Зайчика значили
многое. Не в торговые органы, которые ответственны за обеспечение города
рыбой и мясом, собирался он переслать послание "анонимщика".
Положение о работе с письмами читателей, рожденное где-то в Москве,
которое широко не афишировалось, несло на себе гриф "Для служебного
пользования".Оно требовало все письма, в которых выражалось недовольство
существовавшими в стране порядками, а также с упреками в адрес партийных и
советских властей, пересылать в КГБ. Как объяснялось несмышленым, пересылать
такое надо лишь "для сведения".
- Не надо никуда направлять, - сказал Главный мрачно. Он знал, к чему
может привести ревностное исполнение Зайчиком своих обязанностей. - Все
оставьте мне.
- А почему не по назначению?
- Потому, что я покажу письмо в обкоме.
Когда Зайчик ушел, Главный устало вздохнул.
- Вот, старик, редакторский крест. Хоть стой, хоть от места
отказывайся. - И без всякого перехода дал указание: - Собирайся, в обком
поедем. Там нас уже ждут.

ЛИБРЕТТО

Слишком поздно порой начинаем осознавать сложность современного мира
мы, недоношенные дети бурного двадцатого века. Слишком поздно.
Бытие - суровый и надежный учитель. Добавлю, битие тоже. С возрастом
даже я, идеалист и насмешник, приобрел дар видеть глубину сокровенного. И
пусть видится оно мне синевато-расплывчатым, как под рентгеном, все же вижу
его!
А раньше? О, книжная мудрость ученья, насколько она далека от истины и
беспомощна в проникновении в скрытую суть событий. Приди к любому из нас
понимание бесхитростного существа основных житейских мудростей чуть раньше,
чем приходит оно к инфантильной поросли новых поколений, скольких бы ошибок
удалось избежать обществу! Ах, как непростительно лопоухо внимаем мы
наставлениям старших, умудренных жизнью людей, как неохотно воспринимаем
советы тех, кто уже изрядно помят толпою сограждан в борьбе за место под
солнцем, кто своими боками усвоил, что в этой жизни к чему.