"Александр Щелоков. Последний солдат империи." - читать интересную книгу автора

для чего нужна такая? Похоже на жилет, но он очень тяжел. Для чего же?
Догадка в голову не приходила.
Курода воткнул в землю бамбуковую палку, повесил на нее находку, сам
присел на корточки рядом. Долго глядел. Вставал, щупал полы, грудь и опять
присаживался. Потом взял и надел жилет на себя. И вдруг по-солдатски просто
решил загадку.
- Ояоя! Хаха! - воскликнул он. - Вот это да! Вот оно что! Это доспехи.
И не от ножа, не от кинжала. Это от пуль, которые могут достать летчиков и в
воздухе.
Обрадованный открытием, Курода охватил жилетом ствол пальмы и закрепил
его. Потом взял автомат, подобранный возле останков вертолета, отошел от
дерева шагов на двадцать, прицелился и сделал три выстрела. Положил автомат
на траву, поспешил к жилету. Он не сделал ни одного промаха, однако пули
жилет не пробили.
- Сорэ-ва аригатай! - сказал капрал и засмеялся. - Мне повезло.
Он надел жилет и увидел, что тот закрывает его тело почти до колен.
- Ояоя! - обрадовался открытию капрал. - Вот это да!"

Русаков поднялся лифтом на пятый этаж десятиэтажного кирпичного дома на
одной из тихих московских улиц. Оказался перед железной, обтянутой
темно-коричневым пластиком дверью. Взглянул на табличку с номером "98",
нажал кнопку звонка. В прихожей сыграло мелодичную музыку устройство, в
просторечии до сих пор именуемое "звонком".
Дверь открылась, и на пороге квартиры Русаков увидел коренастого
мужчину с круглым широкоскулым лицом, с седой шевелюрой. Из под косматых
бровей поблескивали проницательные живые глаза.
- Федор Степанович, я к вам, - сказал Русаков.
- Постой, постой, - предупреждающим движением руки остановил его хозяин
квартиры. - Дай я сам вспомню. Русаков... Андрей... Постой, постой... Андрей
Валерьянович, верно?
- Так точно, товарищ полковник. Я к вам за советом.
- Нет уж, постой. О делах пока ни слова. Коли пришел, проходи. Я тебя
встречу по-русски. Сперва посидим, потом о деле. Сам понимаешь, старика
Коноплева теперь не часто жалуют вниманием. Для меня каждый гость - подарок.
Они прошли в квартиру.
- Мой руки, Андрей. И за стол. Жена на даче, здесь я полный хозяин.
Коноплев сходил к буфету, вернулся к столу с хрустальным графином в руке.
- Графин? - удивился Русаков.
- Отвык? - Коноплев улыбнулся. - А я консерватор. По мне разливать из
бутылки, все одно, что тянуть из горла. Какое-то подзаборное ощущение.
Конечно, бывало всякое - газетка, на ней колбаса кусками, бутылка - и
гудели. Но дома предпочитаю по старинке. Как прадеды - графинчик чистой,
другой - для наливки, еще один - для настойки... Тебе чего?
- Если можно, апостольской...
- Значит, со слезой. Я ее и принес, кстати.
Коноплев тонкой струйкой нацедил небольшой граненый стаканчик, каких в
российском питейном арсенале давно не водится, подал Русакову. Так же
неторопливо наполнил свой. Взял двумя пальцами, поднял на уровень глаз.
- Я за тебя выпью, Андрей. Не забыл старика-учителя. Мне приятно.
Обучил я вас не одну сотню. А вот заходить ко мне решаются единицы. Еще раз