"Иван Щеголихин. Желтое колесо (Повесть)" - читать интересную книгу автораразумеется, центр. Тем не менее, в Москву приехали. И лозунги на русском,
просьба и требования. Не знаю, когда поймем, когда поймут, что тезис "виноваты другие"- признак слабости, зависимости, а в наших условиях еще и агрессивное иждивенчество. Москва и сама с протянутой рукой перед Западом - пода-йте на демократию. А что касается республик, все вы уже суверенные, все вы политически, а также исторически, очень грамотные, спасайтесь, господа, сами. Вот обратная сторона свободы - когда бросают своих в беде. Казахов, грузин, армян, украинцев, белорусов, - всех бывших советских. Русские первыми аплодировали своей независимости, - чтобы сбросить с плеч окраинных иждивенцев, но лучше об этом бы не писать, промолчать. Позвонили из Союза писателей: зайдите в бухгалтерию, получите пособие, 300 рублей. Пришел, стоит очередь, кто последний? В ответ голоса, вы наш аксакал, получайте без очереди. И бухгалтерша улыбается. Получил, расписался, вышел. О чем думаю? О том, что надо умирать пораньше. Не думал, не гадал, что будет у меня такая старость. Одно утешает, успел я написать свою главную книгу. И даже издать. "Не жалею, не зову, не плачу". Прихожу домой с пособием, доволен, а Ива взволнована: хорошо, что тебя не было. Ломились в квартиру двое не то турки, не то азербайджанцы и требовали Валеру. Она говорила с ними через закрытую дверь: "Нет у нас никакого Валеры. Вы не в ту квартиру попали". А они орут одно: давай Валеру!- и бухают пинками по двери. Она стала звонить в милицию, в трубку наверняка был слышен грохот, приехали через час, когда мужики устали пинать нашу дверь и ушли. Действительно, хорошо, что меня не было, я бы не стал "нуждаюсь в социальной защите". А потом в камеру смертников приехало бы ко мне Алмаатинское телевидение брать интервью на тему покаяния, и я бы твердо им сказал, если помилуют, выпустят, и ко мне снова придут, я повторю все сначала. Как при такой натуре ты дожил до таких лет? А вот так и дожил, Бог уберег. Правда, раньше я не был таким, меня горбачевщина довела. Как и тех, кто бухал по нашей двери (как вскоре выяснилось, Валера в нашем доме есть и прячется от долгов). Всю жизнь я был терпеливым и сдержанным - была другая жизнь, другая страна, а теперь и меня стало бесить и раздражать то одно, то другое. Совсем недавно, перед Новым годом, я колотил об столб парня лет двадцати пяти, он куражился на остановке, да еще и с ножом в руке, пассажиров разогнал, девочку лет семи столкнул в арык, и она заревела в голос - тут уж я не мог удержаться, Ива меня еле оттащила. А потом мне в спину женский голос: "Солидный человек, как не стыдно". Вечером Митя с бабушкой, смотрели географический атлас, не могли найти полюс холода. Призвали деда, лежачую энциклопедию. Я показал им Якутск, Верхоянск, сам увлекся, веду пальцем по Енисею, вижу Абакан и рядом Сорск. Некогда рудник Сора стал городом возле молибденового комбината, мы его начали строить в 1950 году. "А вот здесь твой дед сидел". Митя сразу встрепенулся: "Как сидел, в тюрьме? А за что?" Самый детский вопрос - за что? Митя даже атлас оставил, встал и ко мне - сейчас дед расскажет захватывающую историю в духе Шварцнегера. А деду полагалось бы в духе нашей желтой прессы начать со Сталина, с культа личности, с большевизма хуже фашизма,- сколько у нас теперь вот таких бесед дедов с внуками? Ради того, |
|
|