"Иван Щеголихин. Трое в машине " - читать интересную книгу автора

машине. Так же, как и ему, проголосуют, с извинениями, с улыбкой. И водитель
им попадется незнакомый, в один день двух таких случаев не бывает. Укатят, а
он будет лежать. Упрятанный. Найдут, но уже не Демина, а то, что от него
останется. Останки. А преступников уже нету - ищи ветра в поле.
- Не-ет, - протянул Демин громко, заряжая себя. - Не-ет! - И головой
помотал. - Не верю.
Она не отозвалась.
Все решится возле поста ГАИ. Он скажет: "Можете стрелять Таня Бойко,
вон там я остановлю машину. У них рация и пистолеты". Он скажет, сил у него
хватит. Она же и придаст ему эти силы.
- В спину, между прочим, стреляют только трусы, - сказал Демин.
Она не отозвалась. Ей, наверное, не терпелось, когда же придет
напарник, хотелось вздохнуть, наверное, со словами: "И чего он там копается,
боже мой". Но она понимала, что не может так сказать, выдать слабость в
такой важный момент, а нетерпение - слабость. Неслышная сидела, невидимая.
Только дуло о ней говорило, о ее присутствии.
- Молчите, как пуля в стволе, - продолжал размышлять Демин. - Одного не
понимаю: что заставляет вас быть у подонков прислужницей, шестеркой? Вы же
совсем не такая. - Он должен ей сказать все, пока они один на один. - Вы же
гордая, самолюбивая и неглупая. Вы случайно оказались в шайке Лапина.
- Замолчи!
- И теперь случайно связались с этим подонком, за версту видно, кто он
такой, по роже. Как понять: любовь зла, полюбишь и козла?
Она с такой силой, похоже, двумя руками вдавила дуло между лопаток, что
Демин невольно подался вперед и прижал грудью кольцо сигнала, но звука его
не слышал из-за ее стона, негодующего, ненавидящего полустона, полувскрика.
- У-у, сволочь, замолчи-и! - и продолжала давить ему в спину, а сигнал
гудел. Она могла выстрелить уже не от опасности, а просто от ярости -
довел-таки.
- Так мы можем привлечь внимание, - стиснув зубы от боли, проговорил
Демин. - Гудим и гудим. Теперь и она услышала гудок.
- Гад, интеллигент! - она ослабила нажим, и Демин осторожно выпрямился.
А тут и появился Жареный, быстро, будто под машиной сидел, и сразу
выпрямился, заслонил собою стекло, дернул дверцу, бросил на заднее сиденье
чемодан, тяжелый, пружины загудели, сел и с шумом, с треском захлопнул
дверцу.
- Чего раздуделись? - сказал он весело. - Поехали!
Сильно запахло водкой, рубашка на его груди была мокрой, похоже,
Жареный лакал из горлышка, торопился и пролил мимо рта на рубашку. Дело
сделал, выпил и вгорячах перемены в их, так сказать, отношениях пока не
замечал.
Демин включил зажигание, двигатель заработал, и Демин тут же, с первым
звуком мотора, отметил промах - ведь можно было и нужно было сделать вид и
сказать, что не заводится, надо выйти и открыть капот, проверить зажигание.
Провод соскочил, когда переезжали арык и тряхнуло. Или свечи маслом
забрызгало. Но теперь поздно, езжай.
Да и не в том суть, что поздно, а - не по нему это. Он наперед знал,
что ничего такого ловкого, хитромудрого не предпримет. Не в его натуре. И
допустит еще не один промах, а потом спохватится и отметит. Как регистратор
чужих уловок, чьих-то хитростей и обманов. Совершенно для него бесполезных.