"Натан Борисович Щаранский. Не убоюсь зла" - читать интересную книгу автора

котором эти взгляды сложились, и люди, которые их разделяли и поддерживали,
оторваны от тебя навсегда. Осталась лишь абстрактная система ценностей, пока
еще связывающая тебя с тем миром.
А представители государства, от которых зависит твоя жизнь, вот они,
напротив. Говорят с тобой о твоей судьбе. О других людях. Приводят примеры
из своей практики. Менторствуют. Курят. Пьют чай. Обсуждают с друзьями свои
семейные проблемы. Звонят женам. Прислушайся к ним, присмотрись: может, еще
есть выход.
И вот ты уже постепенно начинаешь понимать своих палачей. Возникает
мысль: они такие же люди, и - как естественное ее продолжение - может, с
ними все же можно договориться. До этой, следующей, я еще не дошел, но знал
и чувствовал, что она гдето рядом и что я в опасности.
Следовательно, я обязан удержаться в своей системе ценностей. Мне
необходимо во что бы то ни стало сохранить связь с моим миром. Я должен
восстановить и сохранить стену, которая была между мной и КГБ, только тогда
они мне снова не будут страшны. А значит, я должен не гнать от себя
воспоминания о прошлой жизни и дорогих мне людях, а, наоборот, жить ими,
жить своей жизнью, а не той, которую навязывает мне КГБ.
Както Володя Слепак учил меня расслабляться и отдыхать - так, чтобы
силы быстро восстанавливались. Ложишься на спину и, мысленно переключаясь с
одной группы мышц на другую, приказываешь им расслабляться, внушаешь себе:
"Я спокоен, совершенно спокоен, моя левая рука обмякла, теплеет..." - и так
далее. Демонстрируя это, Борода почти мгновенно засыпал. У меня же поначалу
все получалось наоборот. Если я хотел спать, то стоило мне заняться
самовнушением, как те мышцы, которые я пытался расслабить, напрягались, а
сон проходил. Кроме того, поначалу было трудно сосредоточиться на одном
участке тела. Тогда постичь мудреную науку мне так и не удалось - помешал
арест. И только через несколько лет, в камере Чистопольской тюрьмы, я,
кажется, овладелтаки этой техникой.
Сейчас же я использовал методику Бороды совсем для другого. У меня уже
не было потребности спать целыми днями, но разговаривать с соседом по камере
мне хотелось еще меньше. Поэтому я притворялся спящим и медленно, очень
медленно, чтобы не упустить какуюнибудь важную деталь, начинал двигаться
назад по вектору своей жизни той, что осталась за воротами тюрьмы и к
которой я сейчас пытался прорваться. Я "тормозил" мысль, смаковал дорогие
мне эпизоды прошлого каждый раз восстанавливая в памяти все новые и новые
детали Я опять жил среди близких мне людей, снова рвался мечтой в Израиль,
был, как и раньше, полон желания помочь тем, кто во мне нуждался.

4. ТОЧКА ОПОРЫ

Самые дорогие воспоминания были связаны с Наташей. Первой остановкой в
моих путешествиях на "машине времени" всегда был один и тот же день:
тринадцатое октября семьдесят третьего года - день нашей первой встречи у
Большой московской синагоги.
Прилегающий к синагоге отрезок улицы Архипова уже давно превратился в
постоянное место встреч московских евреев, готовившихся к отъезду в Израиль.
Немало было среди них тех, кто уже подал заявление в ОВИР и ждал решения
своей участи; попадались и совсем свежие отказники. В этой толпе можно было