"Максим Сбойчаков. Они брали рейхстаг " - читать интересную книгу автора

навевает тоску?
И вдруг в надоевшей тишине голос соседа:
- Что ж, товарищи, продолжим?
Вчера кто-то предложил по очереди рассказывать, где и при каких
обстоятельствах его ранило.
Сначала Неустроеву это показалось никчемной затеей, вроде детской игры
в войну. Да и первые рассказчики чересчур скупились на слова. "Кинулись мы,
значит, в атаку, тут меня и полоснуло. Схватился я за живот и больше ничего
не помню, сознания лишился", - скороговоркой отчитался один. Другой тоже не
богаче: "По-пластунски взвод наш к гитлеровцам подбирался. От земли
отрываться никак нельзя, а я малость того, приподнялся. Пуля-то по горбу и
прошла".
Интересно рассказал Бодров - круглолицый, с длинными седеющими усами
солдат. Понравился он Неустроеву. В летах человек, а задор сохранил.
- Служу я, братыши мои, в хозроте. И вот попали мы как-то под такой
артобстрел, что не запрятаться никак невозможно. Да и приказ поступил -
укрывайтесь, мол. В общем, кинулся я под повозку с имуществом, и тут же
рядом снаряд разорвался. Меня и чиркнуло осколком по ноге. Вдобавок повозку
взрывной волной опрокинуло - и прямо на меня. Обстрел кончился, а я лежу. Ни
встать, ни повернуться. Кровь, чую, хлещет. Плохо, думаю, дело. Начал что
есть мочи кричать, никто не подходит, хотя слышу невдалеке знакомые голоса.
Наконец скинули повозку: "Федор Алексеевич, эва ты где спрятался!"
От злости про рану забыл: "Оглохли, черти, что ли?" "Слыхать-то
слыхали, - отвечают, - да разве сразу разберешь, откуда крик? И надо же
придумать - забрался под повозку!" Ишь как истолковали! "Вам бы, - говорю, -
так забраться!.."
Слушал капитан старого солдата, а думал об отце - чем-то Бодров походил
на него.
Наступила очередь Неустроева. Третий год на войне, пережито столько,
что и в десятилетие, пожалуй, не уложишь. Поэтому извинительно предупредил:
- Больно долгая песня у меня.
- То есть как - долгая? - переспросил кто-то.
- А вот так... Шестое ранение...
Даже видавшие виды фронтовики присвистнули: капитан-то ведь еще совсем
мальчишка - двадцать два года ему. А вот поди-ка... Раздались голоса:
- Это, прямо скажу, рекорд.
- Да-а, не повезло...
- Как сказать... По-моему, наоборот, здорово повезло. Под счастливой
звездой родился. Ведь многие от первой пули гибли, а тут, пожалуйста, шесть
раз разминулся с косой.
- Ничего, капитан, выкладывай все по порядочку.
У нас не горит, в атаку нам не идти, - поощрил Бодров.
Самочувствие Неустроева за последние дни несколько улучшилось. Стихли
боли в ногах и спине, хотя голову повернуть еще трудно, а говорить, уставясь
в потолок, совсем невмоготу: с детских лет привык, беседуя, людям в глаза
смотреть.
- Ладно, будет неинтересно, остановите, - глухо произнес капитан.
В начале сорок второго прямо из пехотного училища направили меня под
Демянск. Тогда, как знаете, были там серьезные дела. Пошли мы в наступление.
И как! Целая немецкая армия оказалась в мешке. Крепко крошили фашистов до