"Елена Сазанович. Циркачка (повесть)" - читать интересную книгу автора

- Я не знаю, какой это страх, - сказал он, - то ли страх первой любви.
То ли страх ненависти. То ли страх жизни...
- Страх высоты, учитель.
- Это одно и тоже, Паганини, - совсем неожиданно он назвал меня этим
прозвищем. И я машинально пригладил свою голову. Которая была совершенно
лысой. Но я уже ни капли об этом не жалел.
- Все сильные чувства - это высота, Паганини. И этот страх тебе удалось
передать. И я рад за тебя. Я в тебе не ошибся. Но...
- Что "но", учитель? - я вскочил с места.
- Но мне не нравится, что ты начал именно с этого, - учитель
нахмурился. - С чего начал - к тому и вернешься, мой мальчик. Это, как
правило, закон музыки. Откуда направился в путь. К тому месту и придешь.
Музыка... Она, как земля - швыряет в разные стороны, нагоняет в тупик, и
выводит из тупика. Ей нет начала и нет конца Но ее бесконечность, как и
бесконечность нашей земли - всего лишь иллюзия.
Она - замкнутый круг. И сколько бы времени ты в нем не блуждал. Все
равно вернешься туда, откуда начал.
Поэтому я боюсь за тебя, мой мальчик. Почему ты начал со страха?
Я слушал его. И я его понимал. Почему я начал со страха? Я этого тоже
не знал, наверно, страх оказался сильнее меня.
- Страх сильнее всех чувств, Паганини. Потому что только страх способен
убить все чувства. Это, как ни странно, парадокс. Страх рождается из
трусости. Но он сильнее всего. Даже таланта.
- Я не трус, учитель, - сквозь зубы выдавил я. - Я не трус...
Учитель приблизился ко мне. И положил свою руку на плечо. И чуть его
пожал.
- В конце концов, этот этюд можно назвать не "Страх", а "Иллюзия
страха".
Я согласился. Хотя понимал, что в этом названии присутствует ложь. Но
учителю не сказал об этом. Может быть, тоже от страха.
А Капу я встретил вечером. Она вышла из цирка под руку с Владом. И,
прижимаясь к нему, что-то горячо шептала на ухо. И я вновь про себя отметил,
насколько некрасива эта рожая лохматая девчонка. Ну зачем Владу она сдалась?
Да стоит ему только свистнуть и любая фотомодель бросится к его ногам, но
Влад почему-то в последнее время не желал свистеть никакой фотомодели. И
каждый вечер околачивался в цирка, поджидая эту конопатую девчонку.
Я возник перед ними внезапно. И оскалил зубы. И захохотал гомерическим
смехом. На Влада мой великолепный вид, как я и ожидал, подействовал. От
неожиданности он подпрыгнул на месте и воскликнул:
- Какой ужас? Это что ли ты, Паганини! Я подозревал, что ты не самый
красивый в мира, но чтобы настолько...
А Капа неожиданно захлопала в ладоши. И нежно погладила меня по гладко
выбритой голове.
- Какой ты красивый, Паганини, - искренне восхитилась она. И тут же
печально вздохнула? - Жаль только, что я терпеть не могу лысых. У парня
должны быть густые, длинные волосы... Тем более у музыканта, музыкант не
может быть лысым. Правда, Влад? - И она повернулась к Владу.
Влад в ответ только развел руками. И шепнул мне на ухо.
- Завтра утром готовь шампанское, лысый.
- Почему завтра? - громко сказал я, не обращая внимания на знаки,