"Роман Савов. Опыт интеллектуальной любви " - читать интересную книгу автора

меня.
Я поздоровался с каким-то мужчиной, с Ромкой, который стоял тут же,
рядом, мужем женщины, обсуждавшей мои достоинства, который оказался мужиком
с рыжей шевелюрой и веснушчатым лицом.
Я знал, что мужикам ничего не остается, кроме как пьянствовать, а мне
хотелось побыть с ней. Мы собрались и уже через 15 минут были в лугах, как
когда-то летом.
Почему-то защемило в печени и захотелось в старый дом, во время, когда
была жива бабушка Мотя, во время, когда была жива Катя. Мне стало тоскливо,
а Настя показалась чужеродным телом, внедрившимся неожиданно в мой мир.
Она сама начала разговор о своих родственниках. Стала охаивать тетю, по
присущей всем женщинам привычке, имитируя особенности ее речи. Отметив это в
своем уме, я машинально процитировал: "Слышу я звуки божественной эллинской
речи, Старца великого тень чую смущенной душой".
Я отрезвил ее несколькими аргументами от разума, поэтому она вынуждена
была защищаться. Защита была потрясающей.
Парировав мою апологию речью о вреде, который принесла тетя семье, о
препятствиях, которые она воздвигала, лишь бы не позволить Шиндяковым
получить квартиру, она перешла к дяде.
- Но я ей отомстила. Я переспала с ее мужем (так нейтрально она назвала
дядю).
Меня посетило отвращение, что было немного странно, потому что я уже с
головой втянулся в ее мир, и меня не так-то просто было пронять какими-либо
историями о сексуальных извращениях. К тому же, я не исключал возможности,
что она лжет. В пылу спора она использовала аргумент, который мог повредить
ей в дальнейшем. Отсутствие рациональности в поведении повергало в
недоумение.
И она как все!
Теперь-то я вспомнил, что еще тогда, в день нашего знакомства, она
упоминала об этом, но я не то не поверил, не то не придал этому значения
(мне было все равно, с кем она спала: с неграми, родственниками или
инкубами).
- Ты спала с родным дядей, только чтобы отомстить тете?
Она запнулась на полуслове, поняв, что брякнула лишнее, но было уже
поздно.
Я намерен был форсировать события, заранее зная, что это приведет к
ссоре, но уж больно я был уверен в ее любви, уж больно я был спокоен, знал,
что рано или поздно мы помиримся, поэтому рассматривал свои действия, как
педагогическую методу.
А если быть абсолютно точным, то моими мотивами управляла весна, весна,
пробуждавшая чувства, от которых становилось тяжело дышать, а самое
удивительное, я не знал, почему мне тяжело дышать: от тоски по прошлому,
из-за полноты бытия или же из-за ревности.
Я впервые ревновал так тщательно. Я представил ее в постели с ним,
плотным мужчиной с рыжими волосами. Я представил, как она могла
провоцировать его своей короткой юбкой или халатом, подумал также и о ее
стонах под нажимом его самости, о ее злорадстве по поводу тети, об
удовольствии, моральном и физическом, которое она испытывала во время
коитуса, о петтинге, который она мастерски разыграла.
Я испытывал нечто подобное, когда слушал рассказ об изнасиловании