"Екатерина Савина. Проклятие китайского колдуна ("Ведьма" #11) " - читать интересную книгу автора

порошком. Из внутреннего кармана легкого летнего пиджака появился блокнот.
Толстяк оторвал листочек и, примерившись, поместил его внутрь округлого
корпуса светильника так, чтобы электрическая лампочки находилась
непосредственно под листочком бумаги.
После этого Толстяк сделал небольшую паузу, всплеснул руками, как бы
готовясь к чему-то важному и, затаив дыхание, осторожно высыпал на листок
весь белый порошок из баночки. Затем он сунул пустую баночку, предварительно
тщательно закрыв ее крышкой, в карман, а из складки манжеты пиджака извлек
маленький бумажный пакетик.
Перед тем, как вскрыть пакетик, Толстяк плотно обмотал лицо случившимся
на спинке стула полотенцем. В пакетике оказался угольно-черный порошок,
совершенно сливающийся с комнатной темнотой.
Тщательно следя за тем, чтобы ни одна крупинка не попала ему на руки,
Толстяк высыпал черный порошок на листок бумаги - прямо поверх белого
порошка.
- Готово, - глухо прозвучало из-за полотенца, - теперь когда она
включит светильник, лампочка быстро прогреет бумагу, белый порошок начнет
испаряться и, попав в ее легкие, лишит его возможности двигаться. И тогда
дело дойдет до черного...
Толстяк вытер вспотевшие руки о штаны и, пятясь, стал отходить к двери.
Шум, раздавшийся из коридора, заставил его крупное тело вздрогнуть. Толстяк
взмахнул руками, словно обо что-то споткнулся и едва не упал на самом деле -
и сбил со стоящего у стены гостиной столика - стакан.
Стакан грохнулся об пол и разлетелся сотнями осколков. Толстяк прошипел
невнятное ругательство. Он наклонился было, чтобы собрать осколки, но
приближающийся шум мгновенно выпрямил его.
- А... А-ат... А-атвали!! - на чистейшем русском прогремело из
коридора.
Толстяк явно узнал этот голос. Он моментально изменился в лице, сорвал
с себя полотенце и, судорожно скомкав, швырнул в угол. Сотрясаясь от
охватившей его тело дрожи, он рванулся к двери, тихонько приоткрыл ее - и не
смог удержаться от облегченного выдоха.
На цыпочках Толстяк выкатился в коридор, подбежал к двери, ведущей на
черный ход и исчез.
Одурманенный белым порошком коридорный неподвижно сидел за своим
столиком, уставив совершенно пустые глаза в какое-то одному ему известное
измерение.
Истошные вопли:
- А-а-а-атвали! А-а-а-атвали! - гремели по коридору.

* * *

- Ну вот, - вздохнула Даша и попыталась бледными губами улыбнуться, -
нас и отпустили. Когда следователь начал через переводчика объяснять нам, в
чем нас обвиняют, я едва удержалась от того, чтобы не грохнуться в обморок.
Подумать только - умышленное убийство с целью ограбления. Какие-то неясные
намеки на шпионаж. Просто жуть. Но я же говорила, что нас отпустят, когда
разберутся.
- Это я говорила, - поправила я Дашу, - забыла? Ты еще вспомни, как ты
в полицейской машине рыдала. Как ты кричала, что все пропало, что мы