"Михаил Савеличев. Тигр, тигр, светло горящий! [NF]" - читать интересную книгу автора

помогли. Сейчас он на Марсе, в Учебном корпусе. Командиры его хвалят,
говорят выйдет из него хороший офицер.
- А вы не боитесь, что снова начнутся боевые действия?
Старик вздохнул.
- Кто же не боится. Но лучше погибнуть на войне, чем сгнить на каторге.
Я пожал плечами, но промолчал.
Вот так, думал я, уходя из музея, подтверждаются самые грустные
ожидания. Еще один мой рекрут. Интересно, благодарил бы меня этот человек,
если бы его сын сгинул в ледяных пустынях Спутников или вернулся бы домой
радиоактивным калекой?
Парк медленно перетек в улицу с одно- и двухэтажными коттеджами и
заброшенными пансионатами, обсаженными деревьями и кустами темного для меня
происхождения. Редкие прохожие прогуливались по Лайсвес аллеи, магазины
большей частью были закрыты - сезон кончился и торговля замерла. Я брел без
всякой цели, натянув на уши капюшон и засунув руки в глубокие карманы плаща,
прокручивая случившийся разговор, и чуть не угодил под машину, которая резко
затормозила на мокром асфальте, пошла юзом, каким-то чудом не сметя меня,
словно бита - городок, обогнула мое замершее тело, обругав напоследок
гнусным бибиканьем и обдав сизым дымом от полупереваренного в недрах
загибающегося от ржавчины двигателя бензина. От такого вида транспорта я
давно отвык и еще долго глядел на это чадящее чудовище с открытым ртом и
сильно бьющимся от пережитого страха сердцем. У хозяина этого монстра должны
быть большие проблемы с экологической полицией, пронеслось у меня в голове.
Мерседес покатил дальше и лихо для его возраста повернул на
Прамонес. Я пожал плечами и побрел вслед за машиной. Местные жители из всех
видов транспорта предпочитали ноги и даже велосипед здесь считался
издевательством над окружающей средой, к тому же Паланга была маленьким
городком и пока водитель этого Жигули заводил бы свой агрегат, любой
малыш уже бы пересек весь город раза два. Я тоже сравнительно долго не мог
привыкнуть к такой провинциальности, но потом вошел во вкус пешего
передвижения.
Завернув на Прамонес, я увидел стоящий автомобиль и возвышающегося над
ним молодого Гринцявичюса из вышеупомянутой экологической полиции. Все-таки
вести в подобных местах распространяются со сверхсветовой скоростью и
водитель был обречен на смерть с момента въезда в наш городок. Злорадствуя,
я подошел на место казни.
Из машины уже вылезал водитель, а на лице Гринцявичюса-младшего застыло
грозное выражение. Будь это кто из нашей общины, он бы наверняка отделался
только строгим внушением, но чужаку не светило такого милосердия - сейчас он
оставит здесь изрядную сумму экю или лишится водительских прав.
Журналистский инстинкт ли сработал, мещанство ли уже въелось в мою кровь, но
я не мог пропустить такого зрелища и остановился поглазеть. Я был не одинок
и вокруг уже собирался народ. Подошел вечно сующий свой нос в чужие дела
Альгирдас с вонючей трубкой в зубах, откуда-то возникла Ванда со своим
мудрым малышом, имя которого я никак не мог заучить, и сейчас поедающим
морковку, громыхая костями подковыляла старая Аушера, опиравшаяся одной
рукой на массивную суковатую палку, которую с трудом бы поднял и здоровяк, а
другой вцепившись в Римаса, все еще не снявшему рыбацкую фуражку с "крабом".
Водителем оказалась симпатичная молодая девушка со спортивной, но не
истощенной, фигурой (терпеть не могу у женщин крупные формы в духе Рубенса),