"Владимир Савченко. С ним надо по хорошему" - читать интересную книгу автора

мою судьбу, великолепнейшая Жанна Борисовна!
Искренние комплименты, даже если они исходят от заведомого психа, не
могут не тронуть. Старшая сестра зарумянилась, глаза ее под очками заблес-
тели.
- С вами, Шурик, - в тон ответила она, - куда угодно. Хоть на Юпитер,
хоть на Ганимед, хоть... в Туманность Андромеды. (Жанна Борисовна была
начитанная женщина.) Но сейчас прежде всего вам нужно принять вот этот
транквиллизатор... - Она протянула пациенту две таблетки, тот их мгновенно
проглотил. - Затем в ванну, переоденетесь и в палату. И все будет хорошо.
- Разумеется! - Бодро сказал Шурик. - Все уже хорошо. Итак, до полу-
ночи! - и удалился в сопровождении санитаров - высокий, красивый, значи-
тельный.
Жанна Борисовна поглядела ему вслед, вздохнула:
- А все водка!..
Михаил Терентьевич ничего не сказал, только откинулся в кресле и шумно
выдохнул воздух. Беседы с пациентами нешаблонного, трудно предсказуемого
поведения всегда стоили ему немалых нервов.

6.
На исходе двенадцатого часа ночи, когда в клинике все успокоилось, а
дежурный врач коротал время за разгадыванием кроссворда и слушанием
приемника, дверь кабинета открылась, вошел Шурик. Он был в застиранной
полосатой пижаме, явно тесной и короткой для него, и в шлепанцах.
Михаил Терентьевич поднял на него глаза, неприятно пораженный. "Это
кто же палату оставил на ночь незапертой? Жанночка, черт бы ее!.."
- А, Александр Александрович! - сказал он, откладывая журнал. - Ну, как
вы там, в четырнадцатой освоились? Познакомились с коллегами? Правда, ин-
тересные люди?
- Не слишком.
- Что так? Не согласились отправиться с вами?
- С нами, хотите вы сказать, - поправил Шурик. - Согласиться-то они
согласились, да зачем они там нужны - с ущербной психикой! Этот выживший
из ума учитель истории. Этот свихнувшийся после четырех неудачных попыток
поступить в театральный институт абитуриент. Этот Баграт Рустамович Джуга-
швили, спекулянт мандаринами, обремененный большой семьей... Кстати, они
теперь все здоровы, завтра в
аши коллеги их освидетельствуют и выпустят. А
сейчас, драгоценнейший Михаил Терентьевич, нам пора в путь. Брать ничего
не надо, там все есть.
- То есть как?.. - прошептал побледневший врач.
- А вот так! - Шурик снимал пижаму - и сквозь его исчезающее тело уже
просвечивали двери, кресла и обои на стене.

... И понял Михаил Терентьевич в последнюю минуту своего пребывания на
Земле, что действительно встретился с разумом, далеко ушедшим от нашего в
своем развитии; с разумом, сила которого в простоте и прямоте, в полном
освобождении от лжи, кривотолков, всяких "под видом одного другое". Потому
он и обрел силу прямого действия. И разумное существо, общавшееся с ними,
равно исключало как насилие над другими и над собой, так и недоверие к их
словам, к Информации. А уж коль убедил и согласились, то - слово свято,