"Владимир Савченко. За перевалом (научно-фантастический роман)" - читать интересную книгу авторавоздухе; они заметны только тем, что преломляют свет: прогибаются закатные
радуги, пляшет зубчатая линия островов на горизонте. Они не с добром. - Ксена, скорей вниз! Э, да их много: воздух вокруг колышется, искривляются линии и перспектива. Неспроста они, не любящие яркого света, поднялись из моря. "Да, неспроста, - ответливо воспринимает он их мысли. - Тебе пришел конец, млекопитающее. А ту предательницу мы уже уничтожили. Все наше останется здесь". ...И самое бредовое, самое подлое, что приходящее от них не видишь, не слышишь - вспоминаешь, как то, что достоверно знал, только запамятовал. Или еще хуже: заблуждался, а теперь понял. Озарило. Понял, что ему конец, что ту уничтожили, понял, как решение головоломки, и чуть ли не рад. Подлецы. Подлецы и подлецы! Приходящему извне психика сопротивляется. А от них - будто выношенное свое. Но он это знает, уже учен. И не думает сдаваться. "Чепуха, ничего вы мне не сделаете, Высшие Простейшие или как там вас! - мыслями отбивается он от навязанных ему мыслей. - Я знаю, вы не умеете ничего делать в воздухе - только в воде. Здесь вы бессильны". А сам энергичней загребает крыльями, чтобы вырваться из окружения. "О, ты ошибаешься, млекопитающее! (И он уже понял, что ошибается.) Мы не умеем созидать в воздушной среде. Нам это ни к чему. Но разрушать гораздо проще, чем созидать. Это мы сумеем..." - Разрушать проще, чем созидать, куда проще! говорит он Нимайеру; у того мрачно освещенное снизу лицо на фоне тьмы. - Один безумец может натворить столько бед, что и миллионы умников не поправят. Над ними тусклые звезды в пыльном небе. Новые звезды? Нет, те ярче, пустоте. ...И мордочка Мими с умильно вытянутыми, просящими губами освещена закатом - не тем, багровым, пустынным. А какой тот? И какие звезды - те? ...И у дикарей, которые настигали его, были морды Мими - только искажены яростью, азартом погони. - Ксена, вниз! - кричит он, работая крыльями. - Они напали на нас! Сообщи на спутник связи, на корабль... И с непонятной беспечностью отзывается в шлеме ее голос: - Хорошо, Дан! Хорошо, милый! Здесь так славно... "Выше, Дан! Выше, млекопитающее! - издеваются в мозгу бесцветные мысли. - К самым звездам. Вы ведь так стремитесь к звездам. С высоты удобней падать. И не волнуйся за свою самочку, с ней все будет хорошо". Мимолетное сознание просчета: не вверх надо было вырываться, повинуясь инстинкту, а вниз, к почве. Но мускулы уже подчинились чужой воле; да не чужой, - он убежден теперь - вверх надо!.. Остров стоянки виден малым светлым пятнышком, Ксена, кружащая внизу, - многоцветная бабочка в лучах заката... Но почему - Дан? Он Берн, Альфред Берн, профессор биологии, действительный член академии, и прочая, и прочая... Почему так душно? Кто водит его руками? "Вот и все, млекопитающее, - понимает он, как непреложную истину, чужие мысли. - Тебе осталось жить пятнадцать секунд". Руки будто набиты ватой, |
|
|