"История моего безделья" - читать интересную книгу автора (Сергеев Слава)

5. Продолжение: печаль свою сопровождая

Какни странно, я почти не помню первые, золотые, осенние месяцы моей новой работы. Помню только, что в самый первый день так плотно сидел за столом, листая выданныемне “для ознакомления” научные книги, что молодой (впрочем, мне тогда казалось немыслимо старой - 30 лет!..) сотруднице Любе пришлось сказать мне, что, мол, начался обед - пойди проветрись…

- Я подумала: какой серьезный мальчик, - рассказывала потом она.

Бедная, и не она одна. Первые дни все былимной довольны. Даже заместитель заведующего (сам был в отпуске), видимо, немного успокоился на мой счет. Я часами примерно читал книгу о новых методах поисков полезных ископаемых. Волк нацепил овечью шкуру и мирно щипал травку среди овечек и одуванчиков. Уже не только Люба, но и другие женщины в лаборатории говорили мне:

- Ты что такой бледный? Пойди погуляй. Мы в хорошую погоду всегда гуляем между корпусами.

Но я не соглашался “погулять”. Решимость повторить путь Т.С. Элиота была еще крепка. Я твердо решил скрыть свое истинное лицо, во всяком случае, до времени.

Кроме того, озабоченные моими гуманитарно-тунеядческими настроениями родители устроили мне встречу с одним поэтом-кандидатом наук, работавшим у них в институте, и он очень убедительно расписалмне прелести фундамента (имелась в виду служба) и земли под ногами (кажется, диссертация или кандидатский оклад), и некоторое время я был впечатлен его примером - у кандидата в активе, кроме диссертации и автомобиля “жигули”, была пусть маленькая, но своя подборка стихов в “Дне поэзии” и две (две!) самостоятельных публикации в журнале “Сибирские огни”…

Впрочем, решимости моей хватило ненадолго, где-то на месяц. Я даже не помню, где я сломался, в какой именно момент. Видно подвело все тоже- слишком чувствительная душа.

По-моему, все началось с приезда начальника… О, это опять былокак в песне: издалека возникает голос, потом он приближается, и его подхватывает хор…

Уже накануне в лаборатории царило нервное оживление.

- А что, собственно, такое? - невинно и наивно спрашивал я у бывалых сотрудников.

- А вот увидишь, - усмехаясь, отвечали мне. - Увидишь…

Люди посолиднее и постарше шушукались: торт, надо бы торт… Собирались даже скинуться - но тут лабораторный диссидент, а точнее оппортунист и мой сосед по столу аспирант Николай заявил, что он денег не даст!

- Но почему?!

- А пусть он ставит. Вы что, обычая не знаете? Кто приходит из отпуска, тот и ставит.

- Но ты же понимаешь, что тут случай особый… - загудели все.

- Чем? - нагло удивился мой сосед.

- Хорошо, мы сдадим за тебя, - с упреком сказала седовласая интеллигентная тетенька, похожая на болонку (имя - Победа, Виктория…). - Если ты сейчас стеснен в средствах, так и скажи…

Но не сдали. То ли оппортунист всех сбил с панталыку, то ли, наоборот, выразил общеетайное мнение, а может быть нашего начальника в коллективе просто не очень любили (впрочем, где вы видели начальника, которого бы любили?), но с чаепитием как-то не вышло…

Впрочем, хорошо было и без чаепития.

Ровно в 8.20 утра (слышите?! в 8.20!..) весь коллектив лаборатории шпалерами выстроился в коридоре. Вы слышите барабанную дробь? В 8.27 - замрите - сопровождаемое замом и любимым аспирантом (не Николай, другой) в конце коридора появилось руководство. Остановилось в дверях:

- Как поживаем?

По рядам прокатилось у-р-р-а-а!..

- Хорошо!.. - кто криво, а кто радостно улыбаясь, на разные голоса отвечали невыспавшиеся сотрудники. - Очень хорошо…

Причем, что удивительно, вчерашний диссидент и ниспровергатель, выставив вперед ухоженную бороду и энергично поздоровавшись с завлабом за руку, тепло поинтересовался:

- Как отдохнули, Геннадий Николаевич?..