"Владимир Савченко. Пятое путешествие Гулливера" - читать интересную книгу автора

О мужественном человеке говорят, что он умеет смотреть в лицо смерти.
Но представьте себе многие сотни "смертей" в их общепринятом воплощении
(правда, без саванов и кос - да что те косы!), расположившихся в вольных
позах на амфитеатре и глядящих на вас с интересом и ожиданием. Каков тогда
окажется самый мужественный человек? Поэтому не буду кичиться своим
мужеством: от немедленного сумасшествия меня спасло не оно, а то, что я
врач: предметные медицинские познания. При прохождении курса не однажды
доводилось, вскрывать и препарировать трупы, зарисовывать вид и
расположение внутренних органов. Скелет же хирургу вообще положено знать
на ощупь, каждую косточку.
И, овладев собой, я постарался смотреть на туземцев спокойным взглядом
специалиста.
...С изрядной неуверенностью, тем не менее, я приступаю к описанию
тикитаков (таково самоназвание этого народа). Во-первых, понимаю, какие
чувства может вызвать у читателей неприкрытая натурность его,- сам их
пережил. Во-вторых, литературные возможности у нас здесь крайне
ограничены. Наиболее отработано в нашей художественной литературе описание
лица - единственной постоянно обнаженной у европейцев части тела, виду
которой в силу этого мы придаем исключительное значение. "Лицо - зеркало
души". Я уж не буду говорить о том, что каждый знающий жизнь относится к
этому тезису скептически, ибо не раз претерпевал от ловкачей с открытыми,
честными лицами или от женщин; какое к черту зеркало! Но следует помнить о
том, что мы вынуждены так считать - просто в силу необходимости: было бы
обнажено у нас другое место, его считали бы "зеркалом". И применительно к
нему писатели строили бы свои великолепные описания движений души: "его
грудь омрачилась от печали", "его спина побагровела и напряглась от
гнева", "его поясница зарделась от смущения", "его..."- ну, впрочем,
дальше не будем.
Теперь представьте, что все, решительно все в человеке доступно вашему
взгляду - и даже более то, что внутри, а не снаружи. И если до этого вы -
на основании рисунка, сделанного со случайного мертвеца,- были уверены,
что внутренности у всех одинаковы, то теперь вы убедитесь, что ничего
подобного:
внутренний облик у каждого неповторимо свой. Более того, там - от
разных настроений, состояний, а равно и известий, слов близких и т. п.-
что-то омрачается, светлеет, искажается, вытягивается, багровеет,
бледнеет... И каждый орган, каждое место в "инто" (так называют тикитаки
свой полный вид)
имеет свое выражение - настолько красноречивое для понимающих его, что
по нему узнают о человеке куда больше, чем по лицу. На него тикитаки
нечасто обращают внимание.
Но, к сожалению, в силу скудности литературных средств об этом я могу
дать читателям только общее представление, не более. В конкретных же
дальнейших описаниях могу лишь обещать, что не будут перепутаны сердце и
желудок (и иные органы, разумеется) - а в остальном, как говорится, да
поможет мне бог!
Скелеты сидящих в амфитеатре бросились мне в глаза не потому, что были
заметней прочего, а - страшнее. Напугали. Они тоже были прозрачны, все
кости янтарно просвечивали; приглядевшись и привыкнув, я нашел, что
выглядят эти каркасы вполне респектабельно. Да и ниши глазниц смотрели не