"Владимир Савченко. Алгоритм успеха" - читать интересную книгу автора

Он отпер дверь, вошел в тихую темную переднюю. Квартира была новая,
трехкомнатная, из стен еще не выветрились строительные запахи. Немного
жутковато в темноте (Шишкин редко задерживался в институте допоздна, а
сейчас еще жена уехала в Ригу за обстановкой), но это были уютные домашние
страхи. Он вошел в комнату, стал нашаривать выключатель на стене: глаза,
не привыкшие к темноте, ничего не различали.
Вдруг что-то протяжно скрипнуло, и справа из темноты на Павла
Николаевича стала медленно надвигаться ужасная серо-зеленая харя с черными
ямами глазниц, темной повязкой на подбородке и перекошенной набок теневой
гримасой. "Вот оно!"
- Кто? Что?! А-а-а-а! - истерически закричал Павел Николаевич и, не
помня себя, ударил вперед ногой и рукой.
Раздался звон посыпавшихся осколков зеркала. Дверь шкафа резко отлетела
назад и захлопнулась...

Шишкин ползал по паркету, собирал осколки. А в окно как ни в чем не
бывало заглядывала круглая издевательская физиономия луны.

Сергей Малышев тоже вернулся к себе в общежитие поздно. Три его
товарища по комнате спали. Он выкурил сигарету, пуская дым в форточку, во
влажную темноту; но спать все равно не хотелось. Сергей подошел к
стеллажам, на которых были книги всех четырех, протянул руку к зеленому
томику сочинений Куприна и опустил ее. "Тихое оподление души человеческой
страшнее всех казней и баррикад на свете", - негромко напомнила память
фразу из давно читанного купринского рассказа. Он нерешительно посмотрел
на полки.
Оранжевые томики Ильфа и Петрова, белые суперобложки сочинений Максима
Горького ("Что сделаю я для людей?! - воскликнул Данко..."), обойма синих
томов Марка Твена. Чапек, Алексей Толстой, Маяковский, Есенин, Пушкин
("...И не завидую судьбе злодея иль глупца в величии неправом..."), Джек
Лондон, Ремарк... За разноцветными картонками, как опасность, затаились
мысли, гнев и любовь многих людей, их тоска и веселье, горести и улыбки,
их сила и нежность, поступки, убедительные в своем ярком безрассудстве, -
сама жизнь человеческая, тысячекратно усиленная искусством. Открой любую -
и закружит, собьет с намеченного пути душевная вьюга.
Малышеву показалось, что не он, а книги рассматривают его - внимательно
и строго. "Нет, мне сейчас надо быть машиной!" - он задернул шторки на
стеллажах, расстелил постель, погасил свет.

На следующий день Сергей решительно вошел в кабинет Шишкина. Павел
Николаевич встретил его холодным и встревоженным взглядом; он несколько
осунулся после вчерашнего.
Малышев сел в кожаное кресло для посетителей.
- Так как насчет квартиры, Павел Николаевич? И потом я хочу набирать
материал для кандидатской диссертации. Как ваше мнение на этот счет?
Павел Николаевич сориентировался необыкновенно быстро, в десять секунд.
- Так ведь насчет квартиры вам следует обращаться к Кайменову, Сергей...
э-э... Алексеевич, - суетливо заговорил он. - Он теперь сможет
запрограммировать в "электронного организатора" все и себе и вам.
- Боюсь, что ему это будет не по силам, - четко сказал Сергей.