"Владимир Савченко. Тупик" - читать интересную книгу авторапосмотрел на него. - Если иметь в виду тот аспект, что придал ей Александр
Александрович: сведение пространства-времени к четырехмерному геометрическому пространству... Вы именно эту их тему имеете в виду? (Стась кивнул.) ...То только они двое и занимались. Первая стадия самого что ни на есть глубинного поиска, техническим исполнителям в ней делать нечего. Если говорить еще более точно, то занимался этим, вел тему сам Тураев. Мыслью никто за покойным Александром Александровичем угнаться не мог, это все мы сознаем и об этом ныне горюем... Без академика (Тураева-младшего наш институт превращается в заурядное академическое заведение, и, боюсь, ему грозит скорый закат, - он вздохнул. - Вот увидите, люди теперь начнут уходить. - А если бы жив был Загурский, институту не грозил бы закат? - поинтересовался Стась; его покоробило, что Хвощ молчаливо оттесняет симпатичного ему Евгения Петровича на задний план. Ученый секретарь поиграл бровями, дернул правым, затем левым углом рта - и ничего не сказал. - Нет, а все-таки, - настаивал Коломиец. - Ведь, насколько я понимаю, они были равноправными соавторами, один без Другого не обходился... - "Насколько вы понимаете", - со сдержанным ядом произнес Хвощ, - "равноправными соавторами"!.. Равноправными - да, но не равновозможными. Между тем не права, а именно возможности человека к творчеству определяют его _реальную_ роль в науке и реальный вклад! - Степана Степановича прорвало. - Александр Александрович был талант, может, даже гений... хотя о таких уровнях интеллекта я судить не берусь. Ученые старших поколений, знавшие его студентом, называли его - знаете как? - одаренный лентяй. Он не изучать чужие, - пусть его учат... И учили! А Загурский... Что Загурский? Неспроста ведь в нашем институте - да и не только в нем, вообще в физических кругах ходит афоризм: "У каждого Тураева есть свой Загурский, но не у всякого Загурского есть свой Тураев". И если уж говорить прямо, то исключительная позиция, которую занимал Загурский в работе с Тураевым, во многом зависела от того, что он умело и старательно оттеснял других, не хуже его, от творческого общения с Александром Александровичем... - Хвощ покосился на недопечатанный некролог, замолк на минуту, потом сказал спокойным голосом: - Оно, может быть, и неуместно сейчас так говорить - ну, да ведь вам нужны не заупокойные реляции, а знать все как есть. "Все как есть. Вот и знаю теперь обойденного Загурским соперника. Ну и что? Загурский теснил Хвоща, да и не только его, видимо; обойденные недоброжелательствовали, интриговали... Но ведь не до убийства же, в самом-то деле! Нет, не то". - А за границей занимаются этой проблемой? - сменил Стась направление беседы. - Где, кто именно? - Конечно. Но "где, кто именно" - это даже трудно определить. Понимаете ли, вопрос: что есть время, какой объективный смысл имеет наше существование во времени, - он вечен, как... как само время. Был такой Августин, раннехристианский философ, канонизированный потом в святые... ("Как меняется человек!" - поразился в душе Коломиец. Придя сюда, он застал затурканного администратора, потом наблюдал брызжущего желчью на покойного околонаучного делягу, а сейчас - сейчас перед ним сидел спокойный, мыслящий и уверенный в своих знаниях ученый.) Так он писал: |
|
|