"Владимир Савченко. Новое оружие" - читать интересную книгу автора

профессоров, или кандидатов каких-нибудь наук, или просто инженеров, игрой
случая вознесенных на должности начальников больших лабораторий, которые
вели себя совсем не так. Они сидели за письменным столом, давали руководящие
указания, или картинно мыслили, или созывали совещания сотрудников и
излагали им свои идеи для исполнения. И единственным научным прибором на их
столе был телефон...
А этот работает не только головой, но и руками! И еще как: два дня
устанавливал новые приборы и приспособления в мезонаторе, сам паял и
перепаивал схемы, что-то слесарил. Все новые приборы, что появляются в
лаборатории, он сам тщательно осматривает и настраивает. Мезонатор и все
устройства для измерений знает великолепно, до последнего винтика.
А вчера мы втроем: Голуб, Сердюк и я сгружали с машин и устанавливали в
зале десятипудовые части масс-спектрографа. Молодец, ей-ей!
22 августа. Первые опыты первые разочарования... Неделю назад с
волнением в душе сделали первое облучение. Все собрались у пульта и в
торжественном молчании смотрели, как Иван Гаврилович серьезный, в белом
халате, с трубочкой дозиметра радиоактивности на груди включал мезонатор.
Неугомонный Яшка шепнул мне: "Обстановочка... Впору молебен...", но даже
Оксана не прыснула, а покосилась на него строго.
Вот в перископе возник лучик отрицательных мезонов этих осколков
атомных ядер. Голуб поднялся на мостик, взялся за рукояти дистанционных
манипуляторов, попробовал: тросики, уходившие вместе с трехметровыми
подвижными штангами в бетон, точно и мягко передавали все движения его
кистей на стальные пальцы в камере. Мы, стоя внизу, увидели в раструбе
перископа, как стальные пальцы подвели под мезонный луч фарфоровую ванночку
с кусочком олова. Потом Голуб спустился с мостика, посмотрел в перископ:
Свет мешает. Затемните лабораторию...
Оксана задернула шторы, стало сумеречно. Мы, стараясь одновременно и не
мешать Голубу, который настраивал луч, и посмотреть в перископ, столпились у
раструба. Призмы передавали из камеры свечение (в середине синее, по краям
оранжевое), и оно странно освещало наши лица. Было тихо, только сдержанно
гудели трансформаторы, негромко перестукивали вакуум-насосы, да еще Сердюк
сопел возле моего уха.
Так прошло минут десять.
Внезапно кусочек олова шевельнулся и все мы шевельнулись и расплылся по
ванночке в голубоватую лужицу. Оксана, устроившаяся сзади на стуле, сказала:
"0й!" и едва не свалилась на меня.
Расплавился! вздохнул Голуб.
Вот это облучение!..
Больше ничего не произошло. Олово продержали под пучком мезонов два
часа, потом извлекли из камеры. Оно стало сильно радиоактивным и выделяло
такое тепло, что не могло застыть.
Вот и все. В сущности, почему я был уверен, что это произойдет с
первого раза? Сто элементов, тысячи изотопов, множество режимов облучения...
Кажется, я просто излишне распалил свое воображение.
12 сентября. Облучили уже с десяток образцов: олово, железо, никель,
серебро и многое другое. И все они стали радиоактивными. Пока нет даже тех
устойчивых атомов с повышенным количеством нейтронов в ядре, которые
получались раньше.
А вокруг... вокруг кончается великолепное южное лето. Из лаборатории