"Владимир Савченко. Испытание истиной (повесть)" - читать интересную книгу автора

снова почувствовал почти паническое волнение. "А может, действительно его
путь - прямой? И все факты... ведь в этом все сходится! Следователь прав.
(Хитрец мальчишка, как поддел: не высказал догадку, а дал возможность самому
дозреть до нее - чтобы казалась своей, родной, чтобы не отвертеться... черт
бы его взял!) Но тогда... страшная ломка, переоценка всех ценностей - и
духовных, и интеллектуальных, и житейских. Иной путь развития человечества".
Кузин попытался представить себя научающим человечество - и ему стало
как-то по-грустному смешно. Он показался себе такой мошкой... "Хорошо.
Допустим, я поддержу версию, что не было антиметеорита, а Тобольская вспышка
произошла от... от идей Дмитрия Андреевича, иначе не скажешь! И что?
Выступать с этим против решения установившегося мнения мировой науки? С чем,
с показаниями кузнеца и четырьмя блокнотами? Анекдот!"
Он представил, как в компании со следователем прокуратуры дает ход
делу: пишет докладные в Президиум АН, статьи, письма, выступает перед
журналистами, объясняется в институте... Даже в воображении это выглядело
скандально и ни с чем несообразно.
Мучительно засосало в подреберьи. Виталий Семенович, морщась,
помассировал это место ладонью. "Желчный пузырь, будь он неладен. Нарушение
режима. Ночью все-таки надо спать... Вот так вот, работаешь, всего отдашь
себя, а тут еще это!.."
Вспомнилось вдруг, как смотрел на него в последнюю встречу следователь
Нестеренко: с уважительным доверием и в то же время требовательно. "Как
будто что-то лучше меня понимает и больше прав. А что вы понимаете,
уважаемый Сергей Яковлевич, в ваши розовые двадцать восемь лет! О, эта
кажущаяся правота молодости, когда все кажется легким - потому что сам еще и
не пробовал понять!.. Ничего, молодой человек, у вас все впереди". Боль в
подреберьи не утихала и грозила перекинуться в желудок.
"Да и что это за истина такая, которую можно только почувствовать, а
выразить нельзя? Научные истины должны быть признаны. А чтобы их признали,
их надо именно выразить - словами или графиками, уравнениями или
неравенствами... иначе никак. Нет. Нет, нет и нет! С переменностью частиц
могу согласиться, даже с общей идеей волнения материи могу, а с этим... с
"пониманием" - никак. Не стоит и принуждать себя".
Виталий Семенович еще раз перебрал в уме записи Калужникова - и не
увидел логики в его поступках. Вот он, Кузин, человек не глупее, не хуже
Калужникова - разве бросил бы из-за осенившей его идеи (какая бы она ни
была!) институт, товарищей по работе и творчеству, презрел бы жизнь
цивилизованного человека, подался бы бродяжничать... чтобы "проникнуться"?
Что бы он этим доказал? Что этим можно доказать?! Нет в этом правоты.
В четверг у Виталия Семеновича было достаточно времени, чтобы
сформулировать и отшлифовать свое мнение. И когда в пятницу утром явился
следователь, то Кузин, твердо и ясно глядя в его глаза, сказал, что изучил
блокноты и понимает, к какой необычной версии склоняется уважаемый Сергей
Яковлевич; эта версия делает честь его воображению. Но поддержать его не
может: последние идеи покойного Калужникова - очевидный для любого физика
бред... Idee fixe. Как ни жаль, но надо все-таки допустить, что Дмитрий
Андреевич именно свихнулся на них. Отсюда и поступки.
Нестеренко был ошеломлен, огорчен и даже пытался спорить:
- Ну, как же, Виталий Семенович!.. Ведь была вспышка. И произошла она
именно там, где находился Калужников. А антиметеорит-то не падал, это же мы