"Уолтер Саттертуэйт. Кавалькада ("Эскапада" #3)" - читать интересную книгу автора

Дорогая Евангелина!
Боюсь, это письмо будет совсем коротенькое - пишу наспех и в любую
минуту могу прерваться. Мы с господином Бомоном отправляемся ужинать за
компанию с гигантским немецким плюшевым мишкой, а зовут его - честное слово,
ни капельки не выдумываю - Пуци Ганфштенгль.
Здесь все так же дождливо. Я даже начинаю думать, что дождь в
Германии идет беспрестанно.
Но мне хочется рассказать тебе, какой же все-таки свинтус этот
господин Бомон, а вернее, совсем наоборот.
Как ты, надеюсь, помнишь, мы сидели вдвоем в вагоне-ресторане.
Фарфоровые тарелки, серебряные приборы и льняная скатерть были великолепны,
правда, рагу из лосятины, как я уже писала, подкачало. Зато обслуживание
было на высоте, да еще при уютном и романтичном освещении.
Господин Бомон и в лучшие времена не слишком разговорчив. Похоже,
он считает, что простое "да" или "нет" с лихвой замещает ответ на любой
вопрос. Поэтому я даже удивилась, когда он вдруг ответил на мой вопрос: вы
первый раз в Германии?
- Да, - сказал он. Банальный ответ. А потом он добавил как бы
между прочим: - И слава Богу.
Я нахмурилась.
- Что вы имеете в виду?
- Я насмотрелся на немцев на войне, - пояснил он.
- Но, господин Бомон, - заметила я, - вам не кажется, что это
несколько... узкий взгляд на вещи?
Он слегка усмехнулся. То была одна из тех многозначительных
усмешек, которая подразумевала, что усмехнувшийся знает неизмеримо больше по
поводу чего-то, а то и всего, чем тот, кому эта усмешка предназначена.
- Вы так считаете? - спросил он.
- Понимаю, - сказала я, - война стала для вас тяжким испытанием.
Но и британцы, знаете ли, тоже хлебнули лиха. Около миллиона человек
погибших. Полтора миллиона раненых или отравленных газом. Да и для немцев
она наверняка была страстью Господней.
Он отпил глоток вина.
- А мне-то откуда знать?
- К тому же воевали не все немцы. Не все из них хотели войны.
- Наверно, мне такие немцы просто не встречались.
- Но это не значит, что их нет. Конечно, некоторые действительно
были настроены воинственно - всякие шовинисты, милитаристы, думаю, их и
сейчас хватает. Но были и есть сотни тысяч порядочных, культурных немцев.
Германия всегда славилась своими культурными традициями.
- Да ну, - сухо заметил он.
- Бетховен? Бах? Гете?
- С ними тоже не встречался.
Я улыбнулась. Решила, он это нарочно - шутит.
- Да будет вам, господин Бомон, - сказала я. - Вы же не станете
утверждать, что война не позволит вам теперь смотреть на немцев объективно.
Конечно, задним числом я понимаю, что сказала глупость. Один Бог
ведает, какие беды пришлось ему пережить на войне. Едва проронив эти слова,
я поняла, до чего же они глупы. И все же его реакция меня поразила.