"Сатпрем. Бунт земли" - читать интересную книгу автора

Нам кажется, что мы разбираемся в реальности Материи и звезд, но мы
напоминаем иглокожих или улиток, укрывшихся в своей первобытной раковине,
отделяющей нас от реальности. Можно выставить перископы и телескопы за
пределы нашей ограды, но наши инструменты позволят нам увидеть и понять
только то, что позволяет нам видеть и понимать наша внутренняя структура и
наше внутреннее строение. Наши инструменты и наше сознание это
инструменты и сознание иглокожих, только и всего. Как видит галактики орел?
Он видит орлиные галактики, а мы человеческие, вот и все.
Но реальность, поразительная материальная реальность это совсем
другое.
На самом деле, надо разрушить всю нашу тысячелетнюю структуру, чтобы
подойти к этой реальности, к этой агонии, о которой я говорил. Это
разрушение башни.
А эта башня это ведь сама смерть. Это то, что делает смертным
наш вид и все другие виды с самого возникновения той жизни, которая никогда
не была жизнью.
Но тело внезапно прикасается к Жизни, оно открывает Жизнь, оно пьет
этот нектар. Мириады клеток припадают к несказанно сладостному источнику,
находящемуся за пределами их скорлупы. Мириады маленьких огоньков окунаются
в Высший Огонь, из которого они родились когда-то, как от своей первой
Матери. Они ЗНАЮТ. Клетки ЗНАЮТ. Теперь они могут выдержать испытание.
Они знают так, как если бы знали это всегда. Они узнают, как младенец
узнает свою мать. Отныне никто и ничто, никакая смерть, никакой смертный
ужас не смогут вырвать это из их внутренней вибрации. Это как новая
физиологическая память. Это то, что поможет нам во время перехода через
смерть. Это разрушение башни скалы, как говорили риши; того,
наконец, что отделяет нас от смерти.
Потому что вторжение Жизни в нашу старую органическую структуру
все равно, что вторжение смерти. Это смерть нашего старого способа
жизни. Все опрокидывается. Тогда по-настоящему открывается, что из себя
представляет наша смерть или наша "жизнь". При этом вторжении включаются все
сигналы тревоги нашего тела. Восходит Солнце, и вся ночь внутри нас
принимается выть и раздирать наше сердце, мозг, легкие, нервы. Я умираю, я
сгораю заживо, я разрываюсь, меня расплющивает. Это расплющивание
отвратительно. Это, может быть, то, что испытывает рыба на песке во время
своих корч, когда она должна изобрести новый способ дыхания или умереть.
Нужен новый способ, чтобы дышать этой Жизнью. И это не делается в один
день, это долгая агония. Мать говорила: "Если бы не было знания о
процессе, это превратилось бы в долгую агонию". И я сделал такое же
открытие. Когда лет пять назад мой друг Люк пришел, чтобы взять у меня
интервью, я ответил ему: "Я провожу время, умирая без смерти". Пять лет
спустя это продолжается. Долгая работа сделать шаг в другой вид.
Длительная адаптация к новому... слепящему Солнцу.
Но есть это поразительное "Я ЗНАЮ" тела.
Это очень странно, словно бы два тела в одном. Одно чье знание
вечно, неистребимо и наперекор всему знающее Жизнь, к которой оно
прикоснулось, и другое расположенное сверху и закрывающее собой
первое, старое смертное тело, сфабрикованное бесчисленными предками, которые
внушали ему смерть, смерть при малейшем нарушении нашего древнего
изначального ритма. И оно не знает ничего, ничего, кроме старого закона. И