"Розмари Сатклиф. Серебряная ветка ("Орел девятого легиона" #2) " - читать интересную книгу автора

центурионом. Сосед справа, сосредоточенный на еде, был неразговорчив, и
Юстин все свое внимание мог посвятить тому весьма непочтительному описанию
великих мира сего, сидящих во главе стола, которым потчевал его Флавий,
пользуясь общим шумом.
- Видишь вон того, с резаным шрамом на щеке? - говорил Флавий,
расправляясь с маринованной селедкой. - Это Аркадий, капитан "Калеопы",
нашей самой большой триеры1. Он заработал шрам на арене. Толковый был парень
в молодости. Да, а рядом с ним, унылый такой, - это Дексион, центурион
морской когорты. Никогда, - Флавий покрутил головой, - никогда не садись с
ним играть в кости, если тебе неохота расстаться с туникой. Я не хочу
сказать, что он плутует, но почему-то Венеру2 он выбрасывает чаще, чем дано
другим смертным.
- Благодарю за предупреждение, -отозвался Юстин. - Запомню.


Триера - трехпалубная римская галера.
2Венера - выигрышная комбинация в игре в кости*


Но все это время почему-то взгляд его то и дело обращался на человека,
которого император назвал Аллектом. Тот сидел с другими приближенными во
главе стола, высокий, с шапкой очень светлых волос, серебрившихся на висках.
Тяжелое лицо его было бы приятным, если бы не чрезмерная бледность красок;
все было белесое - волосы, кожа, глаза. Но тут он вдруг улыбнулся словам
соседа, и улыбка, неожиданная, покоряющая, придала его лицу все, чего в нем
только что недоставало.

- Кто этот высокий светловолосый человек? Император, кажется, назвал
его Аллектом.

- Министр финансов и вообще правая рука Караузия. Он имеет сильную
поддержку в войсках и среди денежных людей, так что после Караузия он, я
думаю, самый могущественный человек в Британии. И надо сказать, вполне
порядочный, хотя вид у него такой, точно его растили в темном чулане.
И тут произошло нечто столь незначительное, столь обыденное, что
впоследствии Юстин даже не мог разобраться, а не дал ли он увлечь себя
воображению. И все-таки этот случай засел у него в памяти, и долго не
выходило из головы возникшее тогда впервые ощущение близкого зла. Большая с
бархатистыми крыльями ночная бабочка, вероятно привлеченная теплом
светильников, слетела сверху, со стропил, и принялась порхать и кружить над
столом. Внимание всех в эту минуту было приковано к императору, который
собирался совершить второе возлияние богам, всех - кроме Юстина и Аллекта.
Сам не зная почему, Юстин опять бросил взгляд на Аллекта и увидел, что тот
неотрывно следит за бабочкой. Она кружилась как безумная, спускаясь все
ближе и ближе к одной из ламп, которая стояла прямо перед министром;
неясная тень ее, крутясь, металась над столом, бабочка падала все ниже по
сумасшедшей, головокружительной спирали - прямо на яркое, манящее пламя.
Все ниже, ниже, и наконец дикая экстатическая пляска завершилась сумятицей
теней, взрывом - и бабочка, с обгоревшими крыльями, жалкая, обезображенная,
трепыхаясь', упала на стол перед Аллектом, возле чаши с вином. И Аллект,