"Кэтрин Сатклифф. Одержимое сердце " - читать интересную книгу автора

присутствия, и со все растущим трепетом я видела, как он борется с собой,
пытаясь... вспомнить. Одна половина моего сердца отчаянно кричала: черт
возьми, попытайся, вспомни, докажи всем досужим длинным языкам в Иоркшире,
что они не правы! Другая же молила о том, чтобы это наваждение, превратившее
его прошлое в ничто, не проходило.
Николас прижал пальцы к виску - похоже было, что чары рассеялись. Он
снова посмотрел на меня. Его классическую красоту, безупречные черты лица не
в силах были испортить ни время, ни невзгоды. Высокий и стройный, он был в
то же время сильным и подвижным. Волосы его казались растрепанными порывом
ветра, и от этого он не выглядел таким аскетичным и суровым, как его брат.
Кожа, как и у большинства англичан, была светлой, но скверная погода, холод
и ветер оставили на ней свои следы, она не стала загорелой, а просто слегка
потемнела, и белизна рубашки подчеркивала это.
- Рашдон? - переспросил он.
- Дама пришла по поводу объявления, милорд, - пояснил Реджинальд.
Николас сделал попытку улыбнуться, хотя я видела, что это давалось ему
мучительно.
- Объявление? - с недоумением повторил он. - Вы хотите сказать, это та
бумажка, которую вы комкаете в руке?
Он наблюдал за мной и заметил, как я прикусила губу. Казалось, Николас
находил мое смущение забавным. Теперь улыбка его стала шире.
- Да, оно самое, - ответила я, почувствовав, как самообладание
возвращается ко мне.
- Боюсь, мисс Рашдон, что я предстал перед вами не в самом лучшем виде.
Собственно, теперь я никогда не бываю в лучшем виде, сами понимаете. Сейчас
я не готов к нашей беседе, дайте мне несколько минут, чтобы привести себя в
порядок.
Его голос вовсе не изменился, по-прежнему напоминая приглушенные
раскаты грома. Николас обратился к дворецкому:
- Реджи, не проводите ли мисс Рашдон... Кажется, он потерял нить
мысли...
- В библиотеку, сэр? - услужливо подсказал Реджи.
- Ах да, в библиотеку. Конечно. Пока я переоденусь.
Он бросил на меня смущенный взгляд, будто извиняясь.
- Я недолго, - бродил он и удалился.
Я сидела в глубокой задумчивости, удобно устроившись в кресле, когда
Николас бесшумно вошел в комнату. Его внезапное появление испугало меня.
Хотя у меня было достаточно времени на размышления, я никак не могла
разобраться в своих чувствах. С тех самых пор, как я начала строить планы
возвращения в Малхэм, я раздумывала о том, сколько правды было в исповеди
умирающего Джерома: "Лорд Малхэм не вспомнит тебя, - прохрипел он в свой
пропитанный кровью платок. - Он болен, тяжко болен..."
И так оно и есть, думала я теперь, а сердце мое сжималось от отчаяния.
Пустые глаза Николаса были так не похожи на те, что когда-то гипнотизировали
меня, заполняли мои мысли в эти долгие безнадежные месяцы. Едва ли это были
те самые глаза, которые я видела в своих мечтах.
Он завладел моим воображением еще десять лет назад, когда вошел со
свойственной ему непринужденной грацией в таверну моего дяди. Тогда я была
совсем девчонкой, а ему исполнилось не более двадцати лет.
Николас подошел к письменному столу, и походка его, слава Богу,