"Сергей Венедиктович Сартаков. Свинцовый монумент" - читать интересную книгу автора

И разговор пошел уже самый обычный, житейский, как это и бывает во всех
дружных семьях за утренним столом. Отец еще, посмеиваясь, успел рассказать,
что в согласии с матерью дали они имена сыновьям, какие в дни их рождения
значились по церковному календарю, хотя в церкви ребят и не крестили.
Сделали так, чтобы не спорить, не мучиться с выбором. А мать призналась, что
очень боялась: вдруг придется на такой день какой-нибудь Павсикакий,
Пафнутий или Иуда. Мирон хохотал и говорил, что, когда женится и родится у
него сын, никаким календарям доверяться не станет, а назовет Сергеем. Будет
Сергей Мироныч. В память о Кирове. Мать руками всплескивала: "Да ты женись
сперва! Невесты себе еще не выбрал, а сыну имечко определил". Андрей
подмигивал брату, он-то знал побольше, чем мать.
- Невесту, мама? - вдруг с какой-то отчаянностью сказал Мирон. -
Хочешь, я сегодня вечером приведу?
Мать посерьезнела, поправила косынку на голове.
- Сказала бы я тебе, Роня: приведи! Да слова твои чтой-то очень не
нравятся. Уваженья в них нет. И любви нету. А невеста, жена - это же любовь?
О ком ты это? Не замечала я возле тебя таких девушек.
Мирон густо покраснел, отмахнул со лба волосы.
- Ну, считайте, сболтнул.
- А ты прямо на вопрос отвечай, - вступил в разговор отец. - Этакое ни
с того ни с сего не сбалтывают. О ком?
- Не отвечу я, - тихо, но как-то вызывающе сказал Мирон. - Потому не
отвечу, что и люблю и уважаю.
- Н-да, - неопределенно проговорил отец. - В общем, чего же, в наше
время родители детей своих о таком и не спрашивают. Единственно кто - это
совесть твоя имеет право спросить.
- О совести моей не тревожьтесь, - теперь уже с открытым вызовом сказал
Мирон. - А в баню и подстричься сходить мне можно?
- Вот так, Роня, тоже не стала бы я говорить, - ответила мать. - Тут и
к матери с отцом нет уважения, и к самому себе.
У Мирона дрогнули губы, но он сдержался, встал, аккуратно отодвинул
стул, поправил ложечку, лежавшую на чайном блюдце, и вышел из-за стола.
- Мама, я пойду в баню и подстригусь, - сказал он от двери. И голос у
него был очень ровен. - А потом надену новый костюм. До ужина погуляю.
В сенях Мирона нагнал Андрей. Спросил заботливо:
- Успеешь?
- Должен успеть. А ты мне вот в чем помоги. Как вернусь я из бани,
пообедаем, выйди раньше меня на улицу, вынеси эти кувшинки. Чтобы дома никто
не заметил.
- Помнутся, передавать из рук в руки, - сказал Андрей с сожалением. -
Они такие нежные.
- Ну... я не хочу... не могу, чтобы видели.
- Ладно. Сделаю.
- И еще... Дай мне какую-нибудь из своих картинок. Стрекозу или
бабочку. Понимаешь, я обещал.
- А бери хоть все, - великодушно отозвался Андрей, - мне не жалко, я
сколько хочешь еще нарисую.
- Все не надо, дай штуки две. Самые лучшие.
Мирон ушел. Андрей принялся перебирать свои рисунки. У него тонким
пером, тушью на ватмане удивительно хорошо получались цветы, птицы, зверушки