"Евгений Сартинов. Полет Стрижа" - читать интересную книгу автора

его, и когда Ольга, управившись с упрямой курицей, снова появилась в дверях
бани, он уже не мог говорить, а только стонал, хватаясь руками за живот.
- Ты это чего? - с некоторым испугом спросила она. Руками Ольга
вылавливала из волос не сдержавшие напора страстей заколки. Сквозь
распахнутый халатик были видны ее маленькие, по-девичьи аккуратные груди,
мягкий овал живота с ровненьким провалом пупка и темным волнующим
треугольником.
- Иди сюда, - наконец выговорил Стриж. Он как-то сразу перестал
смеяться, задыхаясь от подступившего желания.
- А мы париться сегодня будем? - чуть-чуть ехидно и ласково спросила
она, снимая халатик и опускаясь на него сверху.
- Обязательно! - бодро ответил он, опьяняясь от прикосновения ее волос
к лицу и плечам и чувствуя руками, бедрами, губами упругую нежность ее тела.
Соски ее грудей мягко ткнулись в его грудь, и он приподнял ее на первой
волне любви.
Они все-таки напарились в тот вечер до космической невесомости, и пили
легкое вино, и ели злосчастную подгоревшую курицу, объедались конфетами,
фруктами и мороженым. И еще была длинная ночь, и Ольга удивлялась сама себе,
как это она, никогда не делавшая из постели религии, сумела насытить его
неукротимую страсть. А он снова и снова загорался от ее прекрасного лица и
тела. Отдыхая, Стриж шептал ей строки любимого Есенина и поражался,
насколько это было про них:
"Пускай ты выпита другим,
Но мне осталось, мне осталось
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость..."
И она устало и благодарно улыбалась в ответ.
Ольга уснула в третьем часу, а он лежал рядом, смотрел на ее чистый
профиль, прислушивался к безмятежному дыханию и думал: ну почему за десять
лет он о ней почти не вспоминал? Многие ему грезились душными ночами, с кем
и знаком-то был едва-едва и имени даже не помнил. А ее не вспоминал.
Наверное, потому, что она была чужой женой. Хотя снились ему и чужие жены.
Просто Ольга была чиста в его памяти, и он не мог представить ее, как
сейчас, теплой и грешной.


12

Утром он проснулся в десять. Ольги уже не было, только рядом, на
подушке, записка: "Я на работе, приду в пять. Завтрак на плите. Если куда
пойдешь, ключ оставь под перилами. Целую."
Он удивился, что ничего не слышал: ни как она встала, ни как готовила
завтрак. Обычно он спал очень чутко, что в зоне порой спасало жизнь. Но этот
первый блаженный сон на воле, рядом с желанной женщиной, как бы отпустил его
нервы от того напряжения, каким он жил последние годы. Лежа на спине и глядя
в белый потолок, он как то по-особому остро вспомнил один день на зоне.
Тюремная судьба забросила его тогда под
Владивосток. На вечерней перекличке он уловил внимательный острый
взгляд высокого черноглазого парня, появившегося с последним конвоем. Перед
отбоем к нему подошел один из блатных и, кивнув в сторону новенького,