"Евгений Сартинов. Нумизмат" - читать интересную книгу автора

Мишки был солидный. Дом Силиных стоял прямо у забора металлургического
завода. В бетонном заборе имелось прямоугольное отверстие, сквозь которое
проходила большая, обмотанная изоляцией труба. Взрослый там пролезть не мог,
а вот пацаны проскальзывали. После войны на заводскую свалку привозили на
переплавку подбитую боевую технику. "Тигры" и "Пантеры" давно уже
превратились в булавки и шпильки, но и теперь, спустя двадцать лет, тут
можно было обнаружить то, что так ценилось пацанами: немецкие рогатые каски,
стреляные гильзы, другую мелочь. Мишка нашёл там несколько немецких гранат,
правда пустых, ребристый цилиндрический корпус от противогаза и даже ствол
от немецкого ручного пулемёта.
Увы, первая его коллекция погибла спустя всего два месяца после
приобретения первой монеты. В тот вечер в доме внезапно погас свет. Такое
уже случалось, и отец, чертыхаясь, полез на чердак. Но перед этим он
вспомнил про фонарик. Узнав о судьбе подарка брата, Василий Силин сначала не
сказал ничего. Он исправил поломку при тусклом свете свечи, но когда
спустился вниз, выгреб из ящика стола все монеты сына и выкинул их в
глубокую яму нужника. Василий не знал, что в тот момент он навсегда потерял
сына.
А жили Силины хорошо, по крайней мере материально. Отец никогда не пил,
не курил, не признавал карты и не "забивал козла" с соседскими мужиками. Вся
философия жизни Василия Силина была подчинена предельной рациональности и
логичности. Трудился он слесарем-лекальщиком самого высокого, шестого,
разряда, получал, по тем временам, просто бешеные деньги. Кроме того, держал
двух коров, свиней, кур и кроликов. За хозяйством присматривала мать
Михаила, работавшая на полставки в заводской больнице с восьми до двенадцати
не для денег, а для записи в трудовой книжке. Остальное время она посвящала
уходу за живностью. При всем этом они не шиковали, имели машину, но не
"Москвич" или "Волгу", а бортовой "уазик" для поездок за сеном, урожаем
картошки или по грибы. Единственное, что в поведении старшего Силина можно
было назвать увлечением, - это весеннюю рыбалку с острогой на мечущих икру
по заливным лугам щукам и судакам, хотя и тут улов он почти весь продавал на
базаре и за очень хорошие деньги.
Когда сын подрос, его приучили сначала помогать матери, а потом - отцу.
Вещи Михаил носил до упора. Упрямо набирая рост, он годами ходил в школу в
одних и тех же костюмах, так что сначала приходилось подворачивать рукава и
штанины, а затем рубашки выглядывали из рукавов пиджака на добрые десять
сантиметров. О поездках на юг, в Москву или Питер не могло быть и речи. Зато
каждый месяц Силин-старший торжественно относил в сберкассу некую солидную
сумму. Так что, с точки зрения этого человека, менять какой-то ржавый медяк
на стоящую вещь было верхом глупости. Василий Силин скоро забыл случившийся
из-за фонарика инцидент, но ничего не забыл его сын.
Монеты он собирал по-прежнему, но уже потихоньку, тайно, оборудовав в
сарае небольшой тайничок. После окончания школы Силин-старший за руку привёл
сына на завод, устроил его рядом с собой, взялся обучать своему тонкому и
престижному ремеслу. Они были очень похожи: длинные, чуть сутуловатые, с
одинаковым тембром голоса, манерой разговора, чуть флегматичным, но
стабильным темпераментом. Передался Михаилу и мастеровой талант отца. Месяца
за три он постиг в сложной и тонкой профессии больше, чем иные за годы. Сдав
сразу на четвёртый разряд, он искренне обрадовал этим отца.
- Ничего, сынок, через полгода получишь пятый, а там и до шестого