"Бенедикт Сарнов. Сталин и писатели (Книга первая)" - читать интересную книгу автора

Прилагаю письма ко мне т. Мирского и Ясенского, а также копию статьи
последнего, направленной в "Правду" и еще не напечатанной. Вероятно она и не
будет напечатана, ибо Юдин и Мехлис - люди одной линии. Идеология этой линии
неизвестна мне, а практика сводится к организации группы, которая хочет
командовать Союзом писателей. Группа эта - имея "волю к власти" и опираясь
на центральный орган партии, конечно, способна командовать, но, по моему
мнению, не имеет права на действительное необходимое идеологическое
руководство литературой, не имеет вследствие слабой интеллектуальной силы
этой группы, а также вследствие ее крайней малограмотности в отношении к
прошлому и настоящему литературы.
Состав правления Союза намечается из лиц, указанных в статье Юдина,
тоже прилагаемой мною. Серафимович, Бахметьев да и Гладков, - на мой
взгляд, - "отработанный пар", люди интеллектуально дряхлые. Двое последних
относятся к Фадееву враждебно, а он, остановясь в своем развитии, видимо,
переживает это как драму, что, впрочем, не мешает его стремлению играть роль
литературного вождя, хотя для него и литературы было бы лучше, чтобы он
учился. Оценку Мирским "Последнего из Удэге" я считаю совершенно правильной,
но, - судя по Юдину, - Фадеев только обиделся на нее. Мое отношение к Юдину
принимает характер все более отрицательный. Мне противна его мужицкая
хитрость, беспринципность, его двоедушие и трусость человека, который,
сознавая свое личное бессилие, пытается окружить себя людьми еще более
ничтожными и спрятаться в их среде. Я не верю в искренность коммунизма
Панферова, тоже малограмотного мужика, тоже хитрого, болезненно
честолюбивого, но парня большой воли. Он очень деятельно борется против
критического отношения к "Брускам", привлек в качестве своего защитника
Варейкиса, какой-то Гречишников выпустил о нем хвалебную книжку, в которой
утверждается, что "познавательное значение "Брусков", без всякого
преувеличения, огромно", и повторена фраза из статьи Васильковского:
"Брусков" не заменяют и не могут заменить никакие, даже специальные
исследования о коллективизации". Разумеется, в книжке этой нет ни слова о
"Поднятой целине" Шолохова и о "Ненависти" Шухова. Вполне естественно, что
на этих авторов неумеренное восхваление Панферова действует болезненно и
вредно.
Лично для меня Панферов, Молчанов и другие этой группы являются
проводниками в среду литераторов и в литературу - мужика, со всем его
индивидуалистическим "единоличным" багажом. Литература для них - "отхожий
промысел" и трамплин для прыжков на высокие позиции. Мое недоверчивое и даже
враждебное отношение к мужику не уменьшается от того, что мужик иногда
говорит языком коммуниста. Мужицкая литература и литература о мужике требует
особенно внимательного чтения и особенно острой критики. Все чаще приходится
отмечать, что мужик учится не так жадно, как пролетарий. Вот последний
случай: Молчанову были предложены средства для того, чтобы он поехал на одну
из больших строек, пожил там, посмотрел, как работает пролетариат для
возрождения деревни. Он отказался, сославшись на то, что пишет новую книгу.
Критика его "Крестьянина" отскочила от него, как от гуся вода.
Вишневский, Либединский, Чумандрин не могут быть руководителями
внепартийных писателей, более грамотных, чем эти трое. Комфракция в Оргкоме
не имеет авторитета среди писателей, пред которыми открыто развернута борьба
группочек. И я должен сказать, что у нас группочки создаются фактом
меценатства: у некоторых ответственных товарищей есть литераторы, которым