"Бенедикт Сарнов. Сталин и писатели (Книга первая)" - читать интересную книгу автора

Бенедикт Михайлович Сарнов

Сталин и писатели
Книга первая

ОТ АВТОРА

Первоначальный замысел этой книги возник у меня очень давно. Он был
тогда весьма скромен. Я хотел просто собрать все письма писателей Сталину и,
если таковые были, письма Сталина писателям.
Но при всей непритязательности этого замысла, даже в таком скромном
варианте он был тогда (в хрущевско-брежневские времена) неосуществим.
Самые интересные, как мне тогда казалось, документы (обращенные к
Сталину письма Зощенко, Булгакова, Замятина) я знал по ТАМ или САМиздату.
(Письмо Замятина, например.) Даже просто опубликовать их, собрав в одну
книгу, по цензурным условиям того времени было невозможно.
Ну, а потом, когда сделать это уже можно было без всяких цензурных
препон, замысел утратил жгучий интерес запретного плода и как-то поблек.
Почему же теперь я вдруг решил к нему вернуться?
Отчасти меня подтолкнули к этому новые документы из открывшихся архивов
(например, опубликованная в 90-е годы сенсационная переписка Сталина с
Шолоховым: пятнадцать писем и записок Шолохова Сталину, письмо и две
телеграммы Сталина Шолохову; не публиковавшиеся в советское время письма
Горького Сталину и многие другие не менее сенсационные документы, публикация
которых стала возможна только в постсоветское время).
Но главным было не это.
Мысленно выстроив эту свою будущую книгу по главам ("Сталин и Горький",
"Сталин и Маяковский", "Сталин и Пастернак", "Сталин и Мандельштам" и т.д.),
я вдруг увидал, что каждая из этих глав в свете новых, открывшихся за
последние годы документов и свидетельств современников представляет собой
сюжет острой психологической драмы, в иных случаях (Горький, Булгаков,
Мандельштам) ставшей трагедией.
Мне показалось необычайно заманчивым, отталкиваясь от документов и
опираясь на них, расширяя, как это декларировал Тынянов, границы документа,
внимательно и по возможности подробно рассмотреть "взаимоотношения" со
Сталиным каждого из тех писателей, на чью судьбу наложило свою печать
чугунное сталинское слово.
Слово "взаимоотношения" я взял в кавычки, потому что в иных случаях эти
взаимоотношения были реальными и даже личными (Горький, Демьян Бедный), в
других - заочными (Булгаков, Замятин, Эренбург), а иногда и вовсе сводились
к какому-нибудь одному, брошенному Сталиным слову. (Так было, например, с
Платоновым, на тексте раннего рассказа которого Сталин написал только одно
слово: "Сволочь!". Но тень этого слова легла на всю последующую жизнь
писателя, определила всю его страшную, трагическую судьбу.)
И тем не менее в каждой из рассматриваемых мною историй это были именно
взаимоотношения - напряженный, страстный, драматический (пусть даже
мысленный) диалог жертвы с палачом, иногда - если жертве случалось пережить
палача - продолжающийся даже и после смерти последнего.
Приступая к реализации этого своего замысла, я наметил для себя
двадцать таких сюжетов: