"Тайны любви" - читать интересную книгу автора (Вильфранш Анн-Мари)

Состязание в любви

По пути к дому Фернанды в такси Арман заметил, что она как будто уже не так уверена в своей власти над Сюзеттой, как утверждала раньше. Так по крайней мере он истолковал ее возрастающую враждебность. Как и следовало ожидать, она отодвинулась в дальний угол сиденья, насколько позволяла его ширина, и засунула руки глубоко в карманы элегантного зимнего пальто из блестящих кротовых шкурок. Арман сухо усмехнулся, глянув на разделяющее их пространство, и Фернанда немедленно воспользовалась случаем перейти в атаку.

— Не нужно иметь богатое воображение, чтобы догадаться, что у вас на уме, — отозвалась она презрительно. — Стоит вам оказаться с женщиной наедине, как вы только и думаете о том, чтобы запустить руку ей под платье, будь то даже среди дня и в общественном месте. Такая манера вести себя внушает презрение.

— Охотно вам верю, мадам, — ответил он добродушно. — Только мне часто случается останавливаться на полпути — взыгравшая в нем исследовательская жилка требовала добиться полновесных результатов.

— По счастью, вы в тот вечер отсутствовали. Возможно, вы ушли к мсье Леблану, чтобы подставлять его поцелуям свои очаровательные грудки? Нет? Ну, неважно. В квартире никого не было. Я, даже не зажигая свет, подхватил Сюзетту и посадил ее на изящный буфет розового дерева, что стоит у вас в прихожей. У вас случайно нет милого друга, который занимается антикварной мебелью, — в дополнение к тому, что увлекается живописью?

— Вандал! — ответила Фернанда заметно ослабевшим и дрожащим голосом.

— Ни в коем случае. Скажите честно, можно ли найти более приятное применение вашему буфету, чем служить опорой для теплой попки Сюзетты, в задранном до пояса платье?..

— Молчите! — простонала Фернанда. — Ни слова больше!

— Как это ни слова? Там было еще много всего, — со вкусом произнес Арман, ритмично водя пальцами по короткому гладкому меху. — Трусики слетели с малышки мигом — она сбросила их с такой скоростью, что я даже не успел ей помочь. Ваше розовое дерево удостоилось прикосновения обнаженных прелестей нашей общей любимицы. Вы ведь не возражаете, если я буду говорить — нашей? В конце концов, это точное выражение, раз мы оба любим ее.

— Это уж слишком. Прекратите сейчас же!

— Для вас, может быть, и слишком, — отвечал он жизнерадостно, — но отнюдь не для Сюзетты, уверяю вас. Я стоял между ее ногами, и она буквально рванула мои брюки, чтобы скорей извлечь ту часть тела, что якобы внушает вам отвращение. В следующий миг я уже бился в ее маленьком розовом силке…

— Нет, — задыхалась Фернанда. — Нет, прекратите же!

Ее лицо пылало от волнения. По движениям рук в карманах пальто Арман догадался, что пальцы в перчатках лихорадочно царапают бедра сквозь ткань юбки. «Теперь ты попалась! — торжествующе подумал он. — Я распалял твое воображение, пока оно не вышло из-под контроля. Будь ты сейчас одна, обе руки уже были бы у тебя между ног, добиваясь облегчения. Но поскольку мы вдвоем на заднем сиденье авто, тебе ничего не остается, как страдать от возбуждения, — и наблюдать за этим очень занятно».

— Вы, мадам, велите прекратить? — продолжал он мучить Фернанду. — А вот наша восхитительная малышка Сюзетта вовсе не желала, чтобы я прекратил. Она обвила руками мою шею, прижала меня к себе и призывала: «Еще сильней!» Ах, какой ненасытной маленькой распутницей она становится, когда заведется! Впрочем, вам это должно быть хорошо известно, вы же занимались с ней любовью. Когда ее нежное отверстие увлажняется желанием, она становится просто неистовой и требует все новых наслаждений.

В качестве самого изощренного момента пытки, предназначенной Фернанде, он уже собирался изложить во всех подробностях, как они с Сюзеттой одновременно достигли желанного предела на том буфете розового дерева. Но прежде чем он успел продолжить, Фернанда, зажмурившись, запрокинула голову и стала ловить воздух ртом. Арман заметил, как вздрагивает ее тело под кротовыми шкурками, и с улыбкой заключил, что сделал важный шаг к их вечерней программе, открыв счет со своей стороны. Теперь два — один в ее пользу. Но ярость Фернанды от поражения, нанесенного ей в ее собственной игре, будет так же велика, значит и такой счет почти что в пользу Армана.

Без сомнения, это и была ее игра — Арман отыграл очко, потому что к ней не прикасался — Фернанда бы этого и не позволила, — он избежал прикосновения к ней даже в тех ограниченных пределах, в каких она притрагивалась к нему, сначала обернув его плоть платком, потом употребив с той же целью свое белье…

Довольная улыбка еще не сошла с его лица, когда Фернанда стала приходить в себя. Черные глаза полыхнули гневом.

— Значит, вот как, — угрожающе протянула она, — очень хорошо. Наша борьба будет беспощадной. Вы сами этого хотели — так что не жалуйтесь, когда вам станет плохо.

— Борьба пойдет по правилам, которые мы обсудили у меня дома, — возразил Арман. — Коль скоро эти правила будут соблюдены, я не стану жаловаться. Мы вдвоем будем любить Сюзетту, не вмешиваясь в действия друг друга, пока она не возбудится настолько, что обратится к одному из нас с просьбой довести дело до конца. Вы можете действовать пальцами или языком, а я — другим предметом, по своей природе более подходящим для ублажения хорошеньких девушек.

Фернанда промолчала, но ее глаза красноречивее всяких слов говорили о том, какой участи она желала своему сопернику и его «белее подходящему предмету».

Арман, уверенный, что Фернанда непременно будет жульничать и нарушать правила в надежде добиться преимущества, размышлял о том, каким образом ему удалось вызвать ее оргазм. Ключевым моментом, несомненно, был разговор о близости с Сюзеттой. Возможность обессилить Фернанду таким способом сослужит ему хорошую службу, когда всерьез начнется битва за привязанность Сюзетты — или по крайней мере за ее желанное юное тело.

— Давайте вспомним, сударыня. Мы договорились не сообщать Сюзетте, как будет определен победитель, чтобы она не могла выбирать между нами сознательно. Мы хотим, чтобы выбор сделала ее страсть, а не соображения о том, кто сможет лучше содержать ее. Тот, к кому она потянется за последней лаской в решающий момент, получает все — ему Сюзетта будет принадлежать в дальнейшем. Прежде вы были согласны на такие условия. Если вы успели передумать — скажите, и я немедленно покину вас и отправлюсь устраивать свои дела с Сюзеттой так, как сочту нужным.

— Нет-нет, я согласна, — через силу выговорила Фернанда, когда он закончил свою длинную речь. — Я поддерживаю этот идиотский уговор — лишь бы увидеть, как Сюзетта, оттолкнув вас, бросится ко мне, чтобы разделить свой восторг со мной.

Они разделись в прихожей ее квартиры. Арман демонстративно провел пальцами по блестящей поверхности буфета, а увидев, как вспыхнули щеки Фернанды, склонился и нежно поцеловал драгоценное полированное дерево.

— Взгляните, — сказал он с широкой улыбкой, — вот это место удостоилось прикосновения белокурой муфточки нашей малышки. Не правда ли, это достаточное основание, чтобы произвести сей предмет мебели в разряд почитаемых семейных реликвий?

— Вам недолго осталось злорадствовать, — процедила она сквозь зубы.

— Злорадствовать, как вы изволили выразиться, я собираюсь в течение ближайшего часа, а вот удастся ли это вам, сильно сомневаюсь.

Арман старался демонстрировать полнейшее самообладание, но в душе волновался за исход необычного состязания, которое сам с такой легкостью предложил Фернанде всего час назад. Фернанда между тем разгладила юбку и посмотрела в зеркало на стене, поправляя свои блестящие черные волосы.

— Я готова. А вы?

— Разумеется. Но вы уверены, что Сюзетта дома?

— Она здесь, — мрачно отозвалась Фернанда, — готовится к вечернему свиданию с вами. Она этим занимается с самого утра — чистит перышки, как будто есть хоть капля смысла в том, чтобы ради этого прихорашиваться и надевать лучшее платье. Оставшись с ней наедине, вы немедленно наброситесь на нее со своей похотью, даже если бы она до этого всю неделю не мылась, не брила ноги и была одета в старый мешок из-под картошки.

В ее словах Арману послышалось нечто наигранное; Фернанда, по-видимому, тоже была не вполне уверена в своей победе.

— Восхищаюсь живостью вашего воображения, — ответил он с улыбкой, — но вынужден протестовать: ваши представления о моем вкусе расходятся с действительностью.

— Ваши вкусы те же, что у всех мужчин — грабителей и разрушителей — во все века. В этом нет сомнения.

— Скажите, сударыня, — улыбка Армана стала еще любезнее, — когда вы подобрали Сюзетту в бистро на окраине и привезли к себе в дом для любовных утех, была ли она тогда чистой и благоухающей? Я думаю, у нее и волосы были на ногах, и под мышками, вероятно, тоже. Вы ее помыли, прежде чем уложить в постель? Или опрокинули и раздвинули ей ноги — прямо в том виде, в каком она находилась?

— Варвар! — воскликнула Фернанда со злостью. Арман лишь пожал плечами и последовал за ней в элегантную гостиную.

Сюзетта сидела на диване. Над головой у нее висело восхитительное полотно Боннара — обнаженная в красных-туфельках выглядывает в окно, за которым видны крыши Парижа. На миг все внимание Армана привлекла картина: он вспомнил ту ночь, когда Мадлен в шифоновом белье стояла у окна в квартире сестры. Он был у нее за спиной, совсем рядом, так что его крепкий дружок упирался в нежные ягодицы, пока Арман расстегивал лифчик на спине и изучал на ощупь линии ее груди…

С восторженной улыбкой на лице он отвел взгляд от картины и обратился к Сюзетте, сидевшей на диване в красную и серую полоску. На ней было изящное атласное кимоно цвета розовой орхидеи, расшитое хризантемами в японском стиле; босые ноги она подобрала под себя, но при этом ухитрялась щедро показывать очаровательные округлые бедра. Все вместе — ее поза, кимоно, короткие белокурые волосы — создавало впечатление девической беззащитности.

Увидев такую Сюзетту, Арман ясно понял, почему такая красивая, элегантная, искушенная дама, как Фернанда, разделяет его страсть к этому юному существу: Сюзетту хотелось совратить — сорвать и съесть, как спелый плод, брызжущий сладким соком; выжать досуха, выпить этот сок. Но одно дело понимать, другое — уступить, и кому? Лицемерке, живущей за счет мужчин, которых она дразнит, уверяя при этом, что они внушают ей отвращение? Ни за что! Она недвусмысленно, быть может, даже с излишней прямотой дала Арману понять, что они — соперники. Или, что верней, он вторгся в ее личный Эдем, откуда будет безжалостно изгнан.

Сюзетта была занята тем, что полировала ногти на руках кусочком замши. Оторвавшись от маникюра, она увидела стоявших перед ней фернанду и Армана и от удивления широко открыла свои светло-карие глаза и наморщила носик. Но воздержалась от комментариев и приветливо улыбнулась. Арман поцеловал ей руку; Фернанда наклонилась и поцеловала ее в щечку, подчеркивая свои более прочные права собственницы. Сюзетта опустила босые ступни на ковер и запахнула на бедрах кимоно, чему Арман несказанно огорчился.

Он опустился на диван рядом с ней, но не слишком близко: не хотел, чтобы Фернанда обвинила его, будто он сразу стал действовать в ее отсутствие — она как раз удалилась за бутылкой шампанского и бокалами. Тем не менее, вернувшись с заставленным серебряным подносом, она одарила соперника тяжелым подозрительным взглядом. Видя ее беспокойство, Арман усмехнулся про себя и подумал, что у нее достаточно причин для подозрений: если бы за вином вышел он, оставив Сюзетту с Фернандой, он бы тоже тревожился и ревновал.

Причина опасений Фернанды была проста и достаточно основательна: Сюзетта, несомненно, только что приняла ванну и ее окутывал нежный, умилительно наивный аромат хвойной эссенции. И Фернанде, и Арману было одинаково ясно, что под просторным кимоно на Сюзетте нет ничего. И проще простого было просунуть руку за ворот и погладить ее пышные груди — так же просто было и потянуться под полу кимоно, погружая пальцы в теплую плоть между бедер.

Фернанда присела на диван с другой стороны от Сюзетты, заметно ближе, чем Арман. Он предложил открыть бутылку, но Фернанда, демонстрируя независимость, сама отогнула проволоку и вывернула пробку. Та вылетела с шумом, часть вина выплеснулась на ковер, прежде чем Фернанда успела наклонить горлышко над бокалом. Сюзетта переводила любопытный взгляд с подруги на друга, в ожидании, когда кто-то из них произнесет здравицу.

— За любовь, — сказал Арман, подмигнув Фернанде, и поднял бокал.

— За истинную любовь, — тут же нашлась Фернанда.

— И за Сюзетту, — поспешил добавить Арман.

— За Сюзетту прежде всего, — с жаром отозвалась Фернанда.

— Что происходит? — Сюзетта непонимающе посмотрела на нее, потом на Армана.

— О, ничего особенного, не беспокойся, пожалуйста, — Фернанда поторопилась опередить соперника, представляя свою версию событий. — Просто мы с твоим новым другом заключили некое соглашение… как бы тебе объяснить. Доверься мне, милая. Прикрой свои прекрасные глаза и ни во что не вмешивайся в ближайшие полчаса. Я возьму на себя всю заботу о тебе, обещаю — ты ведь веришь мне, правда?

Сюзетта кивнула и взяла Фернанду за руку. Арман, осушив свой бокал, слегка отодвинулся и наблюдал за ними из-под полуприкрытых век. Сюзетта прильнула к плечу Фернанды, глядя на нее доверчиво и любовно. Она держала в своих руках унизанную кольцами руку Фернанды — та что-то шептала ей на ушко, — потом притянула эту руку под кимоно и стала водить ею по своей волнующейся груди. Фернанда блаженствовала. Нежно лаская подругу, она склонила темноволосую голову и приблизила губы к ее губам.

Раздался глухой стук — пустой бокал выпал из руки Сюзетты и покатился по ковру. Арман потянулся рукой к ее бедру и тут же почувствовал нежные пальчики Сюзетты на застежке брюк: она искала петли пуговиц. Он раздвинул ноги и расстегнул брюки, впустив ее ищущую ладонь, а сам нашел под кимоно ее гладкие бедра и стал гладить их, забираясь все выше, к золотистому пуху персика, который, он знал, уже жаждал быть сорванным. Арман нашел его дрожащими от волнения пальцами — и услышал, как Сюзетта застонала прямо в приоткрытые губы Фернанды.

Та тотчас прервала долгий поцелуй и подняла голову, чтобы посмотреть, каким образом Арман добился такого результата. Увидев, что его рука скрылась под розовым атласом кимоно, она ахнула от негодования, но тут же взяла себя в руки. Не видя иной возможности изгнать соперника из цитадели, она решила завладеть ею сама: опустилась на колени меж раздвинутых ног Сюзетты, обеиком соски Фернанды, а Арман тем временем гладил ее спину, наслаждаясь прикосновениями к шелковистой коже.

Фернанда же, чувствуя, что расплывается от наслаждения, обеими ладонями взяла лицо Сюзетты и слегка отстранила ее от себя. Несколько неуверенно, разомлевшая от ласк, она поднялась на ноги. Юбка упала — и под ней обнаружились одни только черные чулки. Сюзетта со вздохом радости шепнула: «А где же твои трусики, дорогая?» — и потянулась рукой к пушистому темному треугольнику.

— Они испорчены, я их выбросила, — ответила Фернанда. — С ними занимался любовью твой друг Арман — для него нет разницы между телом женщины и ее одеждой. Дай ему пару своих перчаток — и увидишь, он будет трудиться над ними с не меньшим пылом, чем если бы лежал у тебя на животе. Его ничто не интересует, кроме удовлетворения собственных жалких инстинктов…

Высмеивая таким образом соперника, она стояла с широко расставленными ногами, темные завитки густых волос оттеняли белизну ее стройных бедер, а Сюзетта расстегнула пояс с резинками у нее на талии и спустила с ног шелковые чулки. Арман просунул руки под мышки Сюзетты и обнял ладонями ее пышные груди, а сам при этом с участившимся дыханием разглядывал через ее плечо, как тонкие черные покровы спадают с гладких ног Фернанды.

Сюзетта протянула маленькую руку к темным кудряшкам, потрогала их, раздвинула, повернула руку ладонью вверх и запустила пальцы в нежную мякоть. Фернанда протяжно застонала; Сюзетта мелодично вторила ей — это Арман, лаская ее бедра и живот, наконец добрался до секретного бутончика. Вздохи и лепет обеих женщин слились в протяжном гимне радости, их тела сотрясали спазмы удовольствия, волнами пробегавшие по обнаженным телам.

Тайное местечко под пальцами Армана было волнующе влажным, по ритмической пульсации он догадался, что Сюзетта близка к оргазму, — но Фернанда тоже догадалась об этом и сделала усилие, стремясь задержать его. Она быстро повернулась и села на диване, увлекая за собой Сюзетту, — пальцы Армана оторвались от мокрой игрушки. Женщины, обнявшись, слились в долгом поцелуе, а Арман проворно разделся и стоял перед ними обнаженный, с победно устремленным вверх орудием страсти.

Прямо к нему были обращены роскошные ягодицы Сюзетты, с ямочками, которых он не разглядел прежде. Арман, задыхаясь от нетерпения, прижался к ней, втиснулся разгоряченным орудием между этих впечатляющих выпуклостей, продвинулся вперед и ниже, пока не оказался зажат между пушистым сокровищем Сюзетты и полосатой диванной подушкой.

Девушка не могла остаться к этому равнодушной, вопреки всем стараниям Фернанды. Она выгнула спину и наклонилась вперед, прижимая зад к животу Армана. Ее округлые бедра стали плавно, ритмично двигаться. Раздвинутые мокрые лепестки скользили туда-сюда вдоль плоти Армана, попавшей в этот сладостный плен. Любовник глухо застонал в нарастающем возбуждении, обхватил талию Сюзетты и включился в ее ритм, уже не думая о том, куда прольются пенные брызги, когда из бутылки вылетит пробка.

Но Фернанда почувствовала изменение ситуации и догадалась, что происходит нечто, могущее нарушить ее планы. Положив подбородок на плечо Сюзетты, она заглянула ей за спину. «Ах, вот вы как!» — выдохнула она, увидев, куда Арман пристроил своего приятеля, и в тот же миг резко сдернула Сюзетту с дивана на ковер. Освобожденный дружок Армана подпрыгнул, как теннисный мячик, и, разгоряченный, шлепнулся о голый живот, потом застыл, раздраженно подергиваясь.

Фернанда тем временем легла на распростертое тело Сюзетты лицом к лицу, как бы стремясь укрыть ее под собой от пожирающих глаз мужчины. Усилием воли тот заставил себя сидеть неподвижно, наблюдая движения Фернанды, которая с наслаждением терлась грудью и животом о тело девушки. Он знал, что может позволить себе не торопиться: все это было лишь прелюдией любви. Скоро Фернанда оставит судорожно дышащий рот Сюзетты ради других мокрых губок. А пока он мог любоваться контрастом двух женских тел: пышущей здоровьем, восхитительно округлой Сюзетты в золотом сиянье юности и алебастрово-белой, безупречно гладкой Фернанды. Арман жадно рассматривал ее длинную худощавую спину и безупречные линии зада — такая возможность представилась ему впервые.

Ее маленькие ягодицы выглядели упругими, шелковистыми и имели восхитительную форму, к тому же Фернанда невероятно соблазнительно двигала ими взад-вперед, возбуждая трением игрушку Сюзетты. Следя за ее неспешными движениями. Арман почувствовал необходимость придержать взволнованного приятеля — тот ничего не жаждал так сильно, как проникнуть одним броском между изящных полушарий и излить свою страсть в первое попавшееся нежное углубление.

Фернанда, тяжело дыша от удовольствия, приподнялась на выпрямленных руках, чтобы еще сильней прижаться бедрами к бедрам Сюзетты. Арман застыл от восхищения при виде маленьких грудей, покачивающихся над пышным бюстом… и его рука медленно заскользила взад-вперед, ублажая предмет его гордости. Контраст двух тел волновал его все сильней; с блаженной улыбкой на губах он вообразил, как вбирает ртом все четыре бутона — маленькие розовые и набухшие пурпурные. Это был бы настоящий рай!

В эту секунду Фернанда отвела взгляд от хорошенького личика распростертой на ковре девушки и посмотрела на Армана. Трепещущее в его руке орудие страсти рвалось в бой — тем неудержимее, что его поразил новый контраст, подействовавший не столько даже на зрение, сколько на воображение. Лицо Сюзетты, с широко раскрытым ртом, из которого показался влажный кончик языка, с сияющими от возбуждения карими глазами, выражало неукротимое стремление восемнадцатилетнего существа ко все новым наслаждениям. Лицо вдвое старшей Фернанды осеняла сосредоточенная забота об удовлетворении этой юной страсти.

Фернанда взглянула на раскрасневшегося Армана, на его руку, судорожно поглаживающую ненавистный ей предмет, и злорадно усмехнулась. Она догадывалась, что очень скоро орудие даст мощный залп. Чтобы ускорить поражение соперника, она повернула Сюзетту на бок и принялась целовать ее тело сверху донизу, делая паузы между поцелуями, чтобы послать Арману насмешливый взгляд черных глаз, безмолвно спрашивая: «Ты ведь хотел бы сам делать это с ней, не правда ли?»

Коснувшись губами потаенного сокровища Сюзетты, она в последний раз вызывающе взглянула на Армана, прежде чем погрузить туда язык. Он посмотрел на затылок Фернанды — блестящую черноту волос на фоне теплого персикового живота Сюзетты, — именно этого момента он дожидался, изнывая от нетерпения. Фернанда была полностью поглощена своим занятием. Он осторожно соскользнул с дивана на ковер и лег за спиною Сюзетты, одна нога которой была закинута за плечо Фернанды. Та целовала девушку между раскинутых бедер.

Сюзетта время от времени вздрагивала и вскрикивала от пронзительных ощущений, уклоняясь от жадных губ Фернанды, чтобы на несколько мгновений передохнуть от наслаждения, набиравшего почти мучительную силу. Арман погладил пышные округлости ее зада, словно специально подставленного для этой цели, потом пробежал пальцами вдоль ложбинки меж этими округлостями. Сюзетта вздрогнула, когда он нащупал маленький теплый узелок, меньше чем на ширину ладони удаленный от того нежного местечка, которое обрабатывала языком Фернанда.

Коварная мысль закралась в голову Армана: что мешает ему проникнуть в соблазнительное тело Сюзетты с заднего хода? Но он отказался от этой мысли, не сомневаясь, что результат его вторжения Фернанда припишет себе и он ничего не сможет доказать, тем более что Сюзетта, поглощенная своими ощущениями, слишком ненадежный свидетель. Нужно действовать иначе; он приник к покрытой испариной спине девушки и обнял ее, крепко стиснув пышные груди, чтобы привлечь внимание к себе.

— Ляг на спину, Сюзетта, — предложил он. — У меня есть кое-что длинное и твердое, оно доставит тебе больше удовольствия, чем язык Фернанды…

Он нарочно прошептал эти слова достаточно громко, чтобы слышала Фернанда, — Арман помнил, как вызвал у нее оргазм прямо в такси описанием любовной сцены с Сюзеттой. Сейчас он намеревался повторить этот маленький успех в надежде, что соперница на какое-то время выйдет из игры и он успеет завладеть Сюзеттой. Пусть потом Фернанда визжит и царапает его спину — несколькими короткими мощными толчками он достигнет победы на волне экстаза пышнотелой красавицы.

Сюзетта — послушная девочка — начала поворачиваться к нему, но Арман так и не узнал, каковы были на самом деле его шансы. Тело Сюзетты сотрясали судороги, она балансировала на самом краю пропасти: еще шажок — и сорвется в бездонную пучину наслаждения. Много дней и ночей играла с ней Фернанда в свои игры и теперь точно знала возможности и свойства роскошного юного тела: еще секунда-другая — и Сюзетта достигнет чувственного апогея. Оторвав рот от ее игрушки, Фернанда провела острыми ногтями по ляжкам Сюзетты, стремясь удержать ее в своей власти.

— Не останавливайся! Еще, еще! — вскричала Сюзетта, дрожа от восторга.

— Тогда проси! — ответила Фернанда. — Умоляй меня сжалиться и довести тебя до конца. Скажи: «Я люблю тебя, Фернанда!» — при этом она пристально смотрела в глаза Арману, утверждая свое торжество.

Но Сюзетта, подхваченная вихрем ощущений, уже не понимала, чего от нее хотят; вся она превратилась в одно влажно дышащее ненасытное лоно, жаждущее услады. Оторвавшись от Фернанды, она метнулась к Арману и опрокинула его на спину, чему он нисколько не сопротивлялся, вообразив, что Сюзетта сама отдаст ему лавры победителя, усевшись на него сверху. Однако вместо этого она развела в стороны его ноги и впилась горячим ртом в его пульсирующее орудие, стремясь вобрать его в себя на всю длину, — а ее мокрое гнездышко в отчаянном ритме терлось о его колено.

Арман потянулся было к ее груди, но Сюзетта сидела слишком неудобно, и он не достал до нее. Горячий язык извивался вокруг набухшей бархатистой головки; Арман почувствовал, что спина его начинает выгибаться навстречу взрыву восторга. Снизу он послал блаженную улыбку Фернанде, смотревшей на него из-за плеча Сюзетты со смешанным выражением недоверия и злобы. Глядя прямо в ее черные глаза, он шепотом подбадривал Сюзетту. На самом же деле он рассчитывал воспламенить словами чувственность Фернанды и довести ее до неразделенного оргазма.

— О Сюзетта, как я люблю ощущать на себе твои нежные губки… — бормотал он.

— Ну нет, этого я не потерплю! — простонала Фернанда.

Она ухватилась за бедра Сюзетты и попробовала оттащить ее, но та словно прилипла ртом к Арману. Острые ноготки впились в тело, пощипывая его помпоны, вызывая почти болезненную дрожь удовольствия. Предмет его гордости устремился вверх, отталкивая пляшущий язычок Сюзетты, желая проникнуть в ее горло. Еще секунда, и Арман взорвется!..

Однако это произошло не с ним, а с Фернандой. Ее спина конвульсивно изогнулась, глаза закатились. Выпустив Сюзетту, она запустила пальцы в розовое отверстие, приоткрывшееся в черном руне. Арман улыбнулся — и отдался телом и душой интимным ласкам Сюзетты.

Но он недооценил способность Фернанды быстро приходить в себя. За секунду до взрыва, к которому приготовилось все его существо, Фернанда вцепилась в плечи Сюзетты и с силой оттащила ее прочь.

Арман со вздохом приподнялся и сел. Он был в растерянности. Неужели он ошибся и то, что он видел, не было оргазмом? Наверное, то был всего лишь трепет, короткая судорога, которая прокатилась по лону Фернанды, нисколько не уменьшив ее пыла и решимости, а быть может, даже увеличив их. Он успел заметить, что Сюзетта перекатилась на спину между ним и Фернандой.

— Вы еще не выиграли! — выдохнул он.

— Зато вы уже почти проиграли! — возразила Фернанда, раздвигая ляжки Сюзетты и насмешливо поглядывая на башню, раскачивающуюся от нестерпимого желания.

— Я сейчас готова получить награду, — заявила она, — вы же через секунду выстрелите вхолостую. По правде говоря, вас не надолго бы хватило; даже если вы запихнете в нее эту смехотворную штуку, Сюзетта останется неудовлетворенной. А по вами же предложенным условиям, выигрывает тот, кто ее удовлетворит.

Фернанда настолько точно оценила степень возбуждения Армана, что он едва не впал в отчаяние. Но, торопясь высказать свое пренебрежение, казалось бы, уже поверженному сопернику, Фернанда не учла, что Сюзетта находится в том же состоянии.

Невероятно возбужденная обоими своими любовниками, одновременно и столь по-разному ласкавшими ее, девушка настойчиво требовала полного удовлетворения, изнывала в сладостной муке, в жажде поцелуев, укусов, объятий, каких угодно ласк, лишь бы прекратить эту пытку.

Ее мольбы заставили Фернанду и Армана отвлечься друг от друга и посмотреть на нее. Распростертая между ними на полу, она извивалась, хватаясь за них обоих, потом согнула в.коленях и раскинула ноги, безоглядно предлагая себя, лихорадочно стиснув руками свои пышные груди. Наконец, устав дожидаться внимания от своих оторопевших любовников, она обеими руками схватилась за свою розовую игрушку в рыжеватых локонах. В одно мгновение оба средних пальца исчезли внутри и заплясали в бешеном ритме; зад подпрыгивал, отрываясь от пола.

Арман и Фернанда несколько мгновений следили, раскрыв рот, за мельканием ее рук, потом уставились друг на друга. Не промолвив ни слова, они достигли взаимопонимания — каждый взял Сюзетту за запястье, отрывая ее руки от спасительного занятия. Сю-зетта перекатывалась на ковре с боку на бок, взывая о помощи стонами, вздохами, обрывками бессвязных слов, но так и не сделав решающий выбор: он или она?

Победа или поражение обоих висели на волоске, а они сверлили друг друга взглядами над извивающимся обнаженным телом своей награды, выжидая, когда же она назовет имя того, кого сильней желает. Напряжение Сюзетты между тем достигло такого накала, что, казалось, заполнило собой всю комнату. Атмосфера была пронизана электрическими токами, как перед ослепительной вспышкой молнии, распарывающей воздух. И когда их тела наполнились этим электричеством, Арман и Фернанда невольно потянулись друг к другу. Их лица сблизились над поверженным телом Сюзетты. Оба тяжело дышали, обдавая друг друга горячими волнами. Они были так волнующе близко, что Арману почудилось, будто он уже вошел в мягкую плоть Фернанды. Исходившие от Сюзетты токи возбуждения захватили их обоих и заставили на время отбросить предубеждения: ее презрение, его неприязнь. Но Арман и Фернанда все еще не коснулись друг друга, хотя всего сантиметр разделял их лица над бьющейся Сюзеттой.

И случилось нечто поистине невероятное, немыслимое в повседневной жизни. В этот миг, выпавший из течения времени, влажные кончики их языков сошлись в ласке — более интимной, нежели сам акт любви. Ни Арман, ни Фернанда не стремились сознательно к сближению, оба действовали по велению внезапного душевного порыва.

Сюзетта у их ног вскрикивала, стонала и металась в жажде объятия или поцелуя, несущего избавление. Но Арман с Фернандой позабыли о ней, страсть бурлила в них и толкала друг к другу, их раскрытые губы соединились, языки сплелись, они задохнулись в поцелуе. Вся чувственность, сладострастие, их тайные желания и мечты, вся нежность, на какую они были способны, — все сейчас сосредоточилось в их языках, изощренно ласкавших друг друга.

Всхлипывания Сюзетты на ковре врывались диссонансом в их сладостный транс. Обоим казалось, что их души слились и они читают мысли друг друга — оба одновременно потянулись к Сюзетте, и две руки мгновенно сошлись на припухлом островке между бедер девушки. Оба замерли на миг, ощутив пальцы партнера: это соприкосновение взволновало больше, чем самое укромное и нежное местечко Сюзетты, которую они только что неистово ласкали.

Сюзетта, вся скользкая от страсти, раскрылась так широко, что пальцы обеих рук легко скользнули к ее набухшему бутону. Они ласкали его кончиками пальцев, в том же чувственном ритме, в каком ласкали друг друга их языки, и Сюзетта пронзительно закричала от потрясшего ее тело сокрушительного оргазма. Судороги прокатились по ее телу с ног до головы. Она вскрикивала снова и снова в такт со спазмами живота, изгибалась, приподнималась над полом навстречу пальцам, принесшим ей сладостное избавление.

Восторг Сюзетты опьянил обоих. Теперь, когда она уже не нуждалась так мучительно в их ласках, они продолжили свое головокружительное сближение. Не прерывая ни на секунду поцелуя, они искали друг друга скользкими от сока Сюзетты пальцами, тянулись над ее почти уже спокойным, расслабленным телом, по которому лишь изредка пробегала легкая дрожь — последний отголосок страсти. Арман и Фернанда, не решаясь выразить словами то, что они делают, нащупывали друг у друга самые потаенные и лелеемые места.

Жадная рука Армана коснулась теплой атласной кожи, пышного руна, нежной скользкой плоти. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда мгновение спустя он проник пальцами в святилище, прикосновение к которому было навеки заказано ему Фернан-дой. Он услышал тихий гортанный звук и задержал дыхание от радости, когда ее рука мимолетно коснулась его орудия страсти и тут же отдернулась. Сожмется ли она? Заставит ли Фернанда себя сделать это? Труднее ли ей прикоснуться пальцами к его гордости, чем языком — к его языку? Арман ждал, нежно поглаживая ее потаенный бутончик.

Наконец-то! Она снова притронулась к нему, и на этот раз ее пальцы обхватили его, но тут же выпустили. «Терпение… подожди еще немного», — уговаривал он себя. Нервы были натянуты как струна, Арман едва мог дышать. Снова рука подкралась к его животу, нашла то что искала и стиснула, сперва робко, затем увереннее. Фернанда, судя по всему, наконец решилась: быстрыми движениями она начала ласкать Армана.

Пошатнувшись, он встал на колени, она следом за ним, по другую сторону распростертой Сюзетты, их тела открылись друг другу. Глядя друг другу в глаза, они чувствовали, что проникают взглядами в самую душу. В молчании они осознали, что роднит их, при всей разности и противоречивости характеров: изощренная чувственность, в которой с ними не могла сравниться Сюзетта, несмотря на всю ее жажду наслаждений.

— Фернанда… обожаю тебя, — выдохнул Арман.

— Арман… — прошептала она.

Он качнулся к ней, чтобы долгим, жарким поцелуем закрепить безмолвный договор, она потянулась навстречу, ярко накрашенные губы открылись, принимая его язык. Но напряжение, непрерывно нараставшее с того момента, когда они вошли в квартиру Фернанды для любовной борьбы за обладание Сюзеттой — и даже раньше, пока он дразнил Фернанду в такси, — это напряжение достигло критической точки, перевозбужденные нервы Армана не выдержали.

— Ах да, — сочувственно пробормотала Фернанда, увидев легко узнаваемые признаки.

Глаза Армана расширились и остекленели, он бессмысленно смотрел в пространство, а пенный поток, прорвавший плотину, извергался на обнаженный живот Сюзетты. Он схватился за Фернанду, в отчаянной надежде разделить с ней наслаждение, но силы иссякали на глазах, уходя из его бешено дергающегося приятеля, и Арман отпустил ее. Сгибаясь все ниже над невнятно лепечущей Сюзеттой, он навалился грудью на ее мокрый живот.

Его орудие выскользнуло из горячей ладони Фернанды. Но, хотя восхитительные мгновения экстаза были уже позади, сладостное воспоминание вдохнуло в него новые силы и придало твердость. Фернанда простерлась на полу, показывая ему меж раздвинутых бедер свою маленькую мокрую жужу, — на лице ее Арман впервые увидел безмятежное блаженство. Когда миновала последняя дрожь удовольствия, он положил руку на ее стройные бедра и с величайшей нежностью развел их еще шире в стороны, в немом восторге глядя на ее черноволосое сокровище.

Мягкими прикосновениями он раздвинул удлиненные розовые складки, любуясь их влажным сиянием. Он раскрыл Фернанду, как раскрывают цветок, раздвигая нежные лепестки.

— Фернанда, Фернанда… — шептал он ее имя.

Подсунув руки под нее, он погрузил пальцы в упругую плоть ее безупречно гладких ягодиц и подтягивал ее к себе, пока не уложил поперек живота Сюзетты. Теперь его плечи приходились между ее раздвинутых бедер. Под ласковыми прикосновениями пальцев секретный бутончик Фернанды стал таким же твердым, как бутоны ее сосков. Склонившись, Арман поцеловал его. Указательный палец все глубже проникал во влажное чрево, женщина отзывалась громкими вздохами страсти.

Арман с удовольствием отправил бы свою мужскую гордость следом за пальцем и трудился бы над Фернандои до тех пор, пока не услышал бы стонов наслаждения. С радостью он излил бы в нее свою силу — он снова был возбужден. Но он знал, что эти мечты бесплодны и никогда не сбудутся — реакция Фернанды на такой шаг будет, увы, резко отрицательной.

Застонать ее заставило прикосновение трепещущего языка к бутончику. Когда возбуждение Фернанды дошло до предела, она на ощупь протянула руку к лицу Сюзетты, и та, завладев ее щедро украшенной драгоценностями рукой, прижала ее к губам, стала целовать ладонь и водить по ней кончиком языка. Фернанда погрузила большой палец в рот Сюзетты, и девушка стала сосать его, с силой втягивая в себя и выталкивая наружу.

Она лежала на спине, придавленная к ковру ногами Фернанды и грудью Армана у себя на животе, но все же ухитрилась приподняться на локтях, чтобы не пропустить зрелище экстаза своей любимой подруги. Рука Сюзетты, медленно блуждавшая по телу Фернанды, нашла набухшие розовые соски. И тогда ласки рук и языка пронзили Фернанду, захлестнули ее и хлынули через край. Трепет прошел по ее животу, и она пронзительно застонала, погружаясь в накатившую волну оргазма.