"Бенедикт Сарнов. Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев " - читать интересную книгу автора

жестоким образом.
- Картина, которую вы нарисовали, мой добрый друг, признал Холмс, - и в
самом деле кажется не слишком правдоподобной. И тем не менее она довольно
верно отражает реальное положение дел. Впрочем, если говорить о грустных,
печальных и даже трагических финалах многих художественных созданий, я
должен буду тут кое-что добавить. Далеко не всегда к печальному окончанию
книги писателя подталкивает его герой. Часто его вынуждает двигаться к
невеселой развязке другая, пожалуй, даже еще более мощная сила.
- Опять вы начинаете говорить загадками! - вспылил Уотсон. - Какая еще
другая сила? Потусторонняя, что ли?
- Не все сразу, друг мой, не все сразу, - улыбнулся Холмс. - Этой теме
мы с вами посвятим другое, специальное расследование.

КАКАЯ СИЛА ТОЛКАЕТ ПИСАТЕЛЯ
К ПЕЧАЛЬНОЙ РАЗВЯЗКЕ?

Я надеюсь, что расследование, проведенное Шерлоком Холмсом и Уотсоном,
помогло вам понять, почему писатель, оттолкнувшись от какого-нибудь
реального жизненного факта или события, никогда не воспроизводит этот факт
или событие в точности, всегда вносит в историю, взятую из жизни, какие-то -
иногда очень большие и важные - изменения. Довольно часто эти изменения
кардинальным образом меняют весь смысл этой выхваченной прямо из жизни
истории.
А теперь я позволю себе предложить вашему вниманию еще одну жизненную
историю, из которой вырос хорошо вам знакомый художественный сюжет.

ИЗ КНИГИ П В. АННЕНКОВА
"ВОСПОМИНАНИЯ И КРИТИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ"

Однажды при Гоголе рассказан был канцелярский анекдот о каком-то бедном
чиновнике, страстном охотнике за птицей, который необычайной экономией и
неутомимыми, усиленными трудами сверх должности накопил сумму, достаточную
на покупку хорошего лепажевского ружья рублей в 200 (асс.). В первый раз,
как на маленькой своей лодочке пустился он по Финскому заливу за добычей,
положив драгоценное ружье перед собой на нос, он находился, по его
собственному уверению, в каком-то самозабвении и пришел в себя только тогда,
как, взглянув на нос, не увидел своей обновки. Ружье было стянуто в воду
густым тростником, через который он где-то проезжал, и все усилия отыскать
его были тщетны. Чиновник возвратился домой, лег в постель и уже не вставал:
он схватил горячку. Только общей подпиской его товарищей, узнавших о
происшествии и купивших ему новое ружье, возвращен он был к жизни, но о
страшном событии уже не мог никогда вспоминать без смертельной бледности на
лице...
Все смеялись анекдоту, имевшему в основании истинное происшествие,
исключая Гоголя, который выслушал его задумчиво и опустил голову. Анекдот
был первой мыслью чудной повести его "Шинель", и она зародилась в душе его в
тот же самый вечер.
Коренное отличие сюжета гоголевской повести от этого забавного
"канцелярского анекдота" наверняка сразу бросилось вам в глаза. И дело тут,
конечно, не только в том, что вместо лепажевского ружья ценой в 200 рублей