"Игорь Сапожков. Перегон " - читать интересную книгу автора

была накалена.
- Будешь людей будоражить, спустим в дизель, - ответил ему прибежавший
на шум, старший наряда прапорщик Кривошей.
- Где здесь люди, прапор? Это же скелеты ходячие... Мумии, понимаешь? И
не пугай меня кичей дизельной, я там пол срока смотал... Всех закроете там,
что ли?
- Ты, злыдень добалакаешся, - Кривошей был родом с Западной Украины и
когда нервничал переходил на родной язык, - и не такых крутылы...
Дизелем называли маленькую, два на три метра комнатку, расположенную
сразу за двигателям. Раньше этобыл шкаф для инструментов и запасных частей,
теперь его приспособили под штрафной изолятор. Здесь "перевоспитывали" особо
провинившихся зэков. Находиться в нем было невыносимо, буквально с первой
минуты. Кроме того, что изолятор насквозь пропах соляркой, оглушающий грохот
работающих дизелей превращал наказание в настоящую пытку. Отсидевших в
"дизеле" заключенных, прямо отсюда переводили в больничный отсек, после
"перевоспитания" они еще несколько дней задыхались и ничего не слышали.
Ходили слухи, что один заключенный не выдержав мучений, сошел с ума и сам
себе перегрыз вены.
- Теса, - позвал зэка Саша, - иди сюда... И Тарана свистни, и Фишера...
Когда этапники подошли к Сашиным нарам, он достал небольшой газетный
сверток, который ему дал Мамонт. Уговаривать никого не пришлось, через три
минуты кусок сала, крупная луковица и пол буханки, пахнувшего смолой хлеба,
исчезли в недрах пустых арестантских желудков. Зэки закурили, Марик Фишер
развернул мятые "Известия" месячной давности:
- Пацаны, узнаете? - он неожиданно оживился и повернул газетную
страницу с фотографией, сидящим напротив зекам, - Это же Бриня... Ну,
видите?
- Какой еще Бриня? - удивился Теса, - ты почитай, что там пишут-то...
- Да я прочитал уже, пишут умер Юл Бринер, а дальше не разберу, все
жирное от сала... - Марик поднес газету ближе к глазам и прищурился, - да
это точно Бриню мочканули... Еще тот был штымп, одесский хапуга, под
галантереей ходил...
- Не понял, - Теса рассматривл фотографию, - с каких это пор в
пролетарских газетах, некрологи барыгам печатают?
- А я знаю? Но это в натуре Юлик Бриня, я такой череп ни с чем не
спутаю, он так отсвечивал, что вся Одесса знала, когда Юлик выходил от
цирюльника...
Пацаны притихли разглядывая затертую фотографию.
- А ты почему не ел, Саня, - безразлично спросил Таран, туша окурок в
консервной банке.
- Не знаю... Не идет что-то...

* * *

Колеса монотонно барабанили о неплотно подогнанные стыки рельс. За
окном лежала не подающая признаков жизни голая холодная земля. На
заиндевевших столбах, дрожали покрытые ранним инеем провода. Тонкие полосы
света от фонарей пробегали по спящим зэкам, по стенам и полу. Жалостливо
поскрипывали дубовые нары. "Перегон" двигался мягко и плавно, будто укачивая
пассажиров. У узкого окна, нарушая устав караульной службы, курил солдат. В