"Анджей Сапковский. Зерно истины (Сборник "Истребитель ведьм")" - читать интересную книгу автора

сильным. А дом помогал, как мог - хлопали двери, в воздухе летала домашняя
утварь, полыхало пламя. Кто успел, в панике бежал: тетушка, кузина, парни
из отряда Да что говорить, сбежали даже собаки, с воем и поджав хвосты.
Убежала и моя кошка Обжорка. От страха удар хватил даже тетушкиного
попугая. Скоро я остался один, рыча, воя, безумствуя, разбивая что попало,
в первую очередь зеркала.
Нивеллен прервал свой рассказ, вздохнул и шмыгнул носом.
- Когда припадок прошел, - продолжал он немного погодя, - было уже
слишком поздно предпринимать что-нибудь. Я был один. Уже некому было
объяснять, что изменился только мой внешний вид, что хоть и в страшной
ипостаси, я остаюсь лишь глупым подростком, рыдающим в пустом замке над
телами слуг. Потом пришел неописуемый страх - они вернутся и убьют прежде,
чем я успею растолковать им. Но никто не появлялся.
Чудище на минуту замолчало и вытерло нос рукавом.
- Не хочу возвращаться к тем первым месяцам, Геральт, еще и сегодня
меня трясет, когда вспоминаю. Перейду к делу. Долго, очень долго сидел я в
замке, как мышь под метлой, не выставляя носа наружу. Если кто-нибудь
появлялся, - а это случалось редко, - я не выходил, просто приказывал дому
хлопнуть пару раз ставнями или рычал в отверстие водосточной трубы, и
этого обычно хватало, чтобы гость оставил после себя большое облако пыли.
Так было до того самого дня, в который на рассвете выглядываю я в окно - и
что же вижу? Какой-то толстяк срезает розу с тетушкиного куста. А должен
тебе сказать, что это было не что-нибудь, а голубые розы из Назаира,
саженцы привез еще дедуля. Злость меня охватила, выскочил я во двор.
Толстяк, обретя дар речи, который утратил было при виде меня, провизжал,
что он хотел только несколько цветков для дочурки, чтобы я его пощадил,
даровал жизнь и здоровье. Я уже собирался вытурить его за главные ворота,
когда меня озарило, я вспомнил сказки, которые когда-то рассказывала мне
Ленка, моя няня, старая тетеха. Зараза, подумал я, красивые девушки якобы
превращают лягушек в королевичей или наоборот, так что может... Может,
есть в этой болтовне доля правды, какой-то шанс... Я подпрыгнул на две
сажени, заревел так, что дикий виноград оборвался со стены и заорал: "Дочь
или жизнь!" - ничего лучше не пришло мне в голову. Купец, ибо это был
купец, ударился в плач, после чего признался мне, что дочурке восемь лет.
Что, ты смеешься?
- Нет.
- Ибо я не знал, смеяться мне или плакать над своей дерьмовой судьбой.
Жаль мне стало купца, я смотреть не мог, как он трясется от страха,
пригласил его внутрь, угостил, а на прощанье насыпал ему в сумку золота и
камешков. Должен тебе сказать, что в подземелье осталось порядком добра
еще с папулиных времен, мне не очень ясно было, что с ним делать, поэтому
я мог позволить себе сделать жест. Купец сиял, благодарил, даже
заслюнявился весь. Должно быть, он где-то похвастался своими
приключениями, ибо не минуло и двух месяцев, как сюда прибыл другой купец.
У него была припасена порядочная сумка. И дочь. Тоже порядочная.
Нивеллен вытянул под столом ноги и потянулся так, что затрещало кресло.
- Я живо сговорился с купцом, - продолжал он. - Мы договорились, что он
оставит мне ее на год. Я вынужден был помочь ему погрузить сумку на мула,
сам он не поднял бы ее.
- А девушка?