"Анджей Сапковский. Maladie" - читать интересную книгу автора

того, что происходило даже в недалеком прошлом. Бывают у меня черные
провалы в памяти. Бывает и наоборот: временами помнится такое, чего - я
почти уверен в этом - никогда не было. Странные дела порой творятся с моей
головой. Иногда я ошибаюсь. Но ирландский акцент, акцент обитателей Тары и
Темаирских гор, я не перепутал бы ни с каким иным. Никогда.
Я мог ей это сказать. Но не сказал.
Я наклонил голову, рукой в перчатке коснулся кольчуги на груди.
Представляться не стал. Имел на то право. Перевернутый щит у моего колена
был явным знаком того, что я желаю сохранить incognito. Рыцарский обычай
уже приобретал характер повсеместно признаваемой нормы. Нельзя сказать,
чтобы эти нормы были очень уж разумны, если учесть, что рыцарский обычай
становился все более дурашливым и невероятно причудливым.
- Трогаемся, - повторила она, направив лошадь вниз, в седловинку между
холмиками дюн с торчащей словно щетина травой. Я последовал за ней,
догнал, мы поехали рядом, бок о бок. Иногда я даже немного опережал ее -
со стороны могло показаться, что веду именно я. Мне это было без разницы.
Направление в принципе было правильным.
Ведь море было позади. За нами.
Мы не разговаривали. Бранвен, которой хотелось, чтобы ее считали
корнуоллкой, несколько раз поворачивалась и поглядывала на меня. Казалось,
хотела что-то спросить. Но не спрашивала. Я был ей благодарен. Вряд ли я
на многое смог бы ответить. Я тоже молчал и размышлял - если так можно
назвать процесс тяжкого труда, имеющего целью как-то упорядочить в мозгу
картины и факты.
Чувствовал я себя отвратно, по-настоящему отвратно.
Из задумчивости меня вырвал приглушенный вскрик Бранвен и вид зубатого
острия перед самой грудью. Я поднял голову. Острие принадлежало рогатине,
которую держал дылда в фетровом шутовском колпаке и рваной кольчуге,
второй, с паскудной угрюмой мордой, держал лошадь Бранвен за узду у самого
мундштука. Третий, стоявший в нескольких шагах позади них, целился в меня
из самострела. Будь я, черт побери, Папой Римским, я б под страхом
отлучения запретил изготовлять самострелы
- Спокойно, рыцарь, - сказал самострельщик, целясь прямо мне в грудь.
- Я тя не убью. Ежели не придется. Но ежели ты тронешь меч, то придется.
- Нам нужна жратва, теплая одежка и малость грошей, - сообщил угрюмый.
- Ваша кровь нам ни к чему.
- Мы не дикари какие, - проговорил мужчина в смешном колпаке. - Мы
честные профессиональные разбойники. У нас свои принципы.
- Наверно, отбираете у богатых, отдаете бедным? - спросил я.
Тот, что в смешном колпаке, широко усмехнулся, аж показались десны. У
него были черные блестящие волосы и смуглое лицо южанина, заросшее
многодневной щетиной.
- Так-то уж далеко наша порядочность не заходит, - сказал он. - Мы
отбираем у всех подряд. Но поскольку сами-то мы бедные, то выходит одно на
одно. Граф Оргил разогнал дружину, отпустил нас. До часу до времени, пока
мы не пристанем к кому другому, жить-то надо. Как считаешь?
- И чего ты ему толкуешь, Бек де Корбен? - встрял угрюмый. - Чего,
говорю, толкуешь? Он же насмехается над нами, оскорбить хотит.
- Я выше этого, - заносчиво бросил Бек де Корбен. - Пропускаю помимо
ушей. Ну, рыцарь, не трать времени. Отвязывай вьюки и кидай сюды, на