"Сапковский Анджей.Воронка" - читать интересную книгу автора

солнце. Так мне показалось. Но я мог и ошибиться.
"Я видел сон!" - крикнул Мартин Кениг.
"Я видел сон!" - отвечала ему толпа. Но не вся. Кто-то пронзительно
свистел.
"Вон!" - выкрикнул внезапно кто-то. - "Вон, на Кубу!".
"Нам говорят, - кричал Мартин Кениг, - что вот настала эра свободы,
всеобщего счастья и благосостояния. Нам приказывают работать, есть, спать
и испражняться, нам приказывают поклоняться златому тельцу под музычку,
которой забиты наши уши! Нас опутали сетью заповедей, запретов и приказов,
которые должны заменить нам совесть, разум и любовь! Они желают, чтобы мы
стали скотиной, довольной огражденным пастбищем, скотом, радующимся даже
связавшему нас проводу под напряжением! Нам говорят о любви к ближнему, но
призывают к крестовым походам! Нам приказывают убивать, приговаривая при
этом: "Dieu le veult". Нас окружили границами, проходящими через наши
города, наши улицы и наши дома. Границами, что пересекают наши души! Но мы
говорим: Хватит! Мы говорим: Нет! Ибо я видел сон! Сон о том, что эра
ненависти уходит в прошлое, о котором никто не вспомнит! Что идет новая
эра, Эра Исполнения Мечтаний!
Толпа ревела.
"Я видел сон! Я видел..."
И вдруг Мартин Кениг замолк, а динамики взорвались единым напуганным
криком массы людей; что-то треснуло, и у самого микрофона кто-то закричал:
"Господи", а другой заорал: "Врачааааааа!".
И вновь в динамиках что-то треснуло.
"Стреляли оттуда, оттуда... с крыши..." - прокричал кто-то
трясущимся, рвущимся голосом.
А потом стало тихо.
Тишина была в приемничке Индюка и в Парке Короля Собеского.
Подозреваю, что было тихо и на площади перед фабрикой Интернешнл Харвестер
в Урсусе.
После длительного молчания приемничек снова начал играть, играть
фортепианную музыку. Какое-то время ноктюрн еще звучал в динамиках
стадиона Остмарк Спортферайн, но Индюк оборвал провода и играть продолжал
только его микроскопический приемник.
Анализа не плакала. Она сидела, опустив голову, в полнейшем молчании,
а потом уставилась на меня. Она глядела долго; было ясно, что она хотела
что-то спросить. Индюк тоже молчал и тоже глядел на меня. Может, и он
хотел о чем-то спросить.
Но не спросил.
- Шшит, - только и сказал он.
Я не стал комментировать.
- Ноу фьюче, - добавил он через какое-то время.
Я и это не стал комментировать.
Мы еще немного посидели в воронке. Вокруг царило спокойствие. Умолкли
двигатели улетевших литовских вертолетов, вой машин скорой помощи и крики
патрулей, прочесывающих северную часть парка. Непонятно когда сделался
вечер.
Мы вылезли из воронки. Было тихо. Дул спокойный вечерний бриз,
освежающий, будто, как вам сказать, как "Ойл оф Юлэй" с рекламы. Мы пошли,
обходя трупы, горящие автомашины, дыры в асфальте и битое стекло.